Долговая нагрузка

Коэффицие́нт фина́нсового рычага́ (коэффицие́нт ле́вериджа) (англ. debt ratio) представляет собой отношение общей задолженности к собственному капиталу, измеряет процент фондов, предоставленных кредиторами. Обычно при расчёте данного коэффициента рассматривается общая сумма обязательств, включающая как краткосрочные обязательства, так и долгосрочные обязательства. Иногда используется только сумма долгосрочных обязательств.

Коэффициент левериджа = (Долгосрочные обязательства + Краткосрочные обязательства)/ Собственный капитал

Если коэффициент принимает значение меньше 1, значит, активы компании финансируются в большей степени за счёт собственного капитала. Если коэффициент левериджа более 1, то активы компании финансируются в большей степени за счёт заёмных средств.

Коэффициент левериджа = Долгосрочные обязательства /Собственный капитал

Для кредиторов предпочтительны низкие значения коэффициента левериджа у заёмщиков, т.к. в подобной ситуации заимодавцы лучше защищены на случай банкротства получателя кредита. С точки зрения акционеров (владельцев бизнеса) предпочтительнее высокие значения левериджа, что повышает рентабельность инвестиций.

Источники

• Бригхэм Ю., Эрхардт М. Анализ финансовой отчётности // Финансовый менеджмент = Financial management. Theory and Practice. — 10-е изд./Пер. с англ. под. ред. к.э.н. Е. А. Дорофеева.. — СПб.: Питер, 2007. — С. 128. — 960 с. — ISBN 5-94723-537-4.

• [mixednews.ru/?p=5293 Долги: США vs. Греция] // Источник перевод mixednews 6.04.2011

Отрывок, характеризующий Долговая нагрузка

В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.