Долгорукая, Мария

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мария Долгорукая
Дата рождения:

ок.1555

Место рождения:

неизвестно

Дата смерти:

12 Ноября 1573

Место смерти:

Александровская слобода

Отец:

неизвестно

Мать:

неизвестно

Супруг:

Иван Грозный

Дети:

нет

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Княжна Мария Долгорукая (Долгорукова) (ок. 1555 —12 ноября 1573) — по некоторым сведениям — 5-я жена царя Ивана IV Васильевича Грозного, возможно, вымышленный персонаж, впервые упомянутый в XIX веке.



Биография

Имя отца Марии в источниках не упоминается, что удивительно, поскольку Долгоруковы принадлежали к высшей знати, и подобный брак обязательно бы был зафиксирован и повлек получение различных подарков и привилегий её родней, как это обычно бывало с остальными царскими браками.

Сообщается, что в ноябре 1573 года Марию приблизил к себе Иван IV Грозный. Законной женой она ему быть не могла, так как церковь разрешает лишь 3 венчания, причём Иван Грозный с трудом добился разрешения на четвертое (см. Жёны Ивана Грозного).

Карамзин не упоминает её в списке жён Ивана. Нет описания свадьбы с ней в дворцовых разрядах (в отличие от следующей — Васильчиковой). Флоря в ЖЗЛ биографии царя также её не упоминает[1]. Её нет в списке тех жертв, в память о которых царь жертвовал в монастыри, могилы её также не сохранилось. Нет упоминаний и об обычном при предыдущих «разводах» царя падениях родни невесты — каких-либо Долгоруких, которые могли бы быть братьями или дядьями Марии.

История, передаваемая теми, кто «разоблачал» жестокость Ивана Грозного, действительно страшна:

«...женившись на ней 1573 г. ноября 11, он узнал, что она еще прежде потеряла своё девство, и на другой день после свадьбы приказал затиснуть её в колымагу, повезти на борзых конях и опрокинуть его в воду»

Н. И. Костомаров, «Смутное время Московского государства в начале XVII столетия 1604—1613» // Вестник Европы, 1866)[2]

По указанию Костомарова, известие о Долгорукой из рукописи Императорской Публичной Библиотеки сообщено А. Ф. Бычковым.

Как пишет современный публицист, подытоживая имеющиеся сведения: «Наиболее добросовестные мемуаристы […] не желавшие плодить фантазий и сами в них путавшиеся, писали обтекаемо: „Жен у царя было много“. Другие… Другие, не унимаясь, выдумали то ли жену, то ли любовницу Грозного Марию Долгорукую — и сочинили сцену, опять-таки достойную Голливуда. Якобы Грозный после первой ночи с новой пассией, обнаружив, что досталась она ему уже не девственницей, рассвирепел несказанно. Велел связать несчастную, положил её в повозку, хлестнул лошадей, и „бедная Маша“ утонула в реке. Некоторые, правда, уточняют — не в реке, а в озере. А Горсей, без которого и тут не обошлось, присочинил еще более жуткие подробности: оказывается, утопили бедняжку Марию в том самом озере в Александровской слободе, куда обычно Грозный и велел сваливать замученных жертв, — а потом вместе с опричниками лакомился жирной рыбкой, отъевшейся мертвечиной. Бумага, она, знаете ли, все стерпит. Разумеется, никакой Марии Долгорукой, как и её ужасной кончины, в реальности не существовало. Это не более чем ходячая легенда, в разных вариантах которой, кроме „Марии Долгорукой“, фигурирует еще с полдюжины разных имен»[3].

Напишите отзыв о статье "Долгорукая, Мария"

Примечания

  1. Флоря Б. Н. Иван Грозный
  2. [books.google.ru/books?id=YJIGAwAAQBAJ&pg=PA7&dq=%D0%B0%D0%BD%D0%BD%D0%B0+%D0%B2%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D1%87%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B0&hl=ru&sa=X&ei=HB9DU4yTLKH8ygOdp4HIDQ&ved=0CDEQ6AEwATgK#v=onepage&q=%D0%B0%D0%BD%D0%BD%D0%B0%20%D0%B2%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D1%87%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B0&f=false Вестник Европы]
  3. А.Бушков. Иван Грозный. Кровавый поэт

Ссылки

  • [anrike.livejournal.com/121140.html Жены Ивана Грозного и подделка Сулакадзева]

</center>

Отрывок, характеризующий Долгорукая, Мария

– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…