Долгоруков, Владимир Дмитриевич
| Владимир Дмитриевич Долгоруков | |
| Дата рождения |
ок. 1638 |
|---|---|
| Дата смерти |
17.07.1701 |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Звание | |
| Сражения/войны | |
Биография
Родство с царской династией объясняет сравнительно быстрое продвижение князя Владимира Дмитриевича Долгорукова по служебной лестнице при дворе. В 1663 году был пожалован в царские стольники. В 1673 году сопровождал своего отца Дмитрия Алексеевича Долгорукова на воеводство в Архангельск, где он и умер. В 1674 году князь Владимир Долгоруков был пожалован из стольников в окольничие и назначен вторым воеводой в большой полк под командованием его родного дяди — знаменитого воеводы и боярина князя Юрия Алексеевича Долгорукова. В 1676 году новый царь Фёдор Алексеевич, расположенный к князю В. Д. Долгорукову, пожаловал его в бояре. Имел некоторое влияние на молодого царя и был противником местничества. После сожжения разрядных книг был назначен начальником совета, который должен был привести в порядок родословные списки.
В 1678 году боярин князь Владимир Дмитриевич Долгоруков упоминается разрядами на воеводстве в Пскове. В 1679 году был назначен воеводой в Казанском разряде и участвовал в походе русской рати в Киев против турок-османов. В 1680 году князь Владимир Долгоруков получил почётное звание наместника холмогорского. В следующем 1681 году стал руководителем Разбойного приказа. В 1682 году боярин князь Владимир Долгоруков был отправлен первым воеводой в Серпухов. В 1683 году командовал полками в Троицком походе. В 1687 и 1689 годах боярин Владимир Дмитриевич Долгоруков участвовал в двух неудачных походах князя В. В. Голицына на Крымское ханство.
27 августа 1689 года князь В. Д. Долгоруков упоминается в свите правительницы Софьи Алексеевны, отправившейся в Троице-Сергиеву лавру для примирения с младшим братом, царем Петром, укрывшимся в монастыре. Молодой царь Пётр Алексеевич отказался встречаться с Софьей и приказал ей с полпути вернуться в Москву.
Активно участвуя в создании русского флота, князь Владимир Дмитриевич Долгоруков за свой счет построил несколько сорокапушечных кораблей. В середине сентября 1698 года боярин князь Владимир Долгоруков подписал следственные документы по делу о стрелецком бунте. Считался одним из лучших знатоков лошадей в Московском царстве и внёс большой вклад в развитие русского коневодства.
12 июля 1701 года боярин князь Владимир Дмитриевич Долгоруков скончался и был похоронен в Богоявленском монастыре.
Семья
Князь Владимир Дмитриевич Долгоруков был трижды женат. Около 1665 года женился первым браком на Татьяне Лодыгиной, дочери Тимофея Дмитриевича Лодыгина. Дети: Юрий Владимирович Долгоруков (1666—1707), стольник и полковник, Василий Владимирович Долгоруков (1667—1746), стольник и генерал-фельдмаршал, Михаил Владимирович Долгоруков (1667—1750).
Около 1680 года вторично женился на Евдокии Ляпуновой, дочери воеводы Льва Прокофьевича Ляпунова. Дети: Сергей Владимирович Долгоруков (ок. 1681 — ок. 1704), Иван Владимирович Долгоруков (род. 1683), Владимир Владимирович Долгоруков (ок. 1685—1750), его жена Марья Абрамовна, в 1742 году вдова, закладывала двор в Москве, Ксения Владимировна Долгорукова, жена царевича Дмитрия Алексеевича Сибирского, Феодосья Владимировна Долгорукова, жена князя Петра Михайловича Голицына (1682—1722).
Третьим браком женился на Марии Пушкиной (ум. 1701), дочери Василия Никитича Уса Пушкина, от брака с которой детей не имел.
Напишите отзыв о статье "Долгоруков, Владимир Дмитриевич"
Литература
- Долгоруков, Владимир Дмитриевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Долгоруков, Владимир Дмитриевич
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
