Долгоруков, Иван Михайлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Иван Долгоруков

Художник Д. Г. Левицкий, 1782 год.
Имя при рождении:

Иван Михайлович Долгоруков

Род деятельности:

тайный советник, поэт

Место рождения:

Москва

Место смерти:

Москва

Отец:

Михаил Иванович Долгоруков (1731—1794)

Мать:

Анна Николаевна Строганова (1731—1813)

Князь Ива́н Миха́йлович Долгору́ков (Долгорукий; 7 (18) апреля 1764, Москва — 4 (16) декабря 1823) — русский поэт, драматург, мемуарист из рода Долгоруковых. Тайный советник, в 1802-12 гг. владимирский губернатор. Отец П. И. Долгорукова, А. И. Долгорукова и Д. И. Долгорукова.





Биография

Внук князя Ивана Алексеевича Долгорукова и Наталии Борисовны Шереметевой, впоследствии постригшейся в монахини под именем Нектарии. Родился в Москве на Малой Дмитровке (в настоящее время дом № 1/7) в семье статского советника князя Михаила Ивановича Долгорукова и Анны Николаевны Строгановой, внучки Г. Д. Строганова.

Получил хорошее домашнее образование. Учился в Московском университете (17771780). Не закончив университетского курса, вступил прапорщиком в 1-й Московский пехотный полк (3 июня 1780) и был прикомандирован ординарцем в штат В. М. Долгорукова-Крымского, а в 1782 перевелся тем же чином в Петербург, в Семеновский полк. После похода гвардии в Финляндию (1789—1790) он вышел в отставку с чином бригадира[1]. В автобиографических записках Долгоруков отмечал[2]:

По наружности я был чист, румян, но дурен лицом и обезображен непомерно толстой и широкой нижней губой, по которой называли меня разиней... Темперамент мой казался флегматическим, но напротив того я был холерик. Душевно открыт, но горяч и страстен, а более всего упрям.

Служил вице-губернатором Пензенской губернии (17911796). Находясь на службе в Пензе, вёл переписку с писателем Т. П. Кирияком, который был воспитателем будущей жены князя — Е. С. Долгоруковой (17701804) (урождённой Смирновой).[3]

С 1802 по 1812 года был губернатором Владимирской губернии. По его инициативе была открыта во Владимире гимназия с пансионом и библиотекой, составленной преимущественно из пожертвованных Долгоруким книг. Под гимназию он уступил свой губернаторский дом. Была устроена суконная фабрика, построено здание для незаконнорождённых и недужных, открыт театр и казённая аптека, улучшены дороги.

В 1803 году им был основан первый провинциальный музей России, называющийся сейчас музей-усадьба "Ботик Петра I".

После отставки, в 1813 году переселился на жительство в Москву, где всецело отдавался литературе и домашнему театру. Был избран членом Беседы любителей русского слова, Вольного Общества любителей словесности, наук и художеств и Общества Соревнования просвещения и благотворения, позже был почётным членом Общества любителей Российской словесности при Московском Университете. Скончался в 1823 году, похоронен в Москве на кладбище Донского монастыря[4]. А. Я. Булгаков писал брату[5]:

Князь Долгоруков умер с большим и спокойным духом. Поутро говорил, что в три часа умрет. Чтобы удалить всякое подозрение от жены и дочери, которая должна родить на днях, он встал с постели и ходил по комнате, лег, сказал им, что хочет поспать, и скоро после того скончался... Его очень многие почитали обогатившимся от губернаторства во Владимире, а вышло, что он оставил 500 душ, дом (отцовский еще) и 80 тысяч рублей долгу. Время все открывает.
Об его похоронах М. А. Дмитриев писал[6]:
Все знакомые, и званые и незваные, собрались отдать последний долг доброму человеку; не дали поставить его гроб на погребальную колесницу и несли на своих руках до самой могилы.

Литературная деятельность

Литературная деятельность началась переводом «Философических снов» Луи Себастьена Мерсье (1780—1781). Первое оригинальное стихотворение опубликовано в газете «Московские ведомости» в 1788 году. Известностью пользовались его сатирические и шутливые стихотворения «К швейцару», «Камин в Пензе», «Камин в Москве», «Война каминов», «Парфену», позднее — сатира на русский характер «Авось».

Стихи изредка печатались в альманахе Н. М. Карамзина «Аониды» (1798—1799), в московских журналах «Приятное и полезное препровождение времени» (1797—1798), «Иппокрена» (1799—1801). Первый сборник стихов «Бытие сердца моего» (1802) повторно выпущен в 1808 году; одновременно вышло собрание стихотворений в память покойной жены «Сумерки моей жизни». Произведения стали снова появляться в журналах П. И. Шаликова «Аглая» (1808—1810), в «Вестнике Европы» М. Т. Каченовского (1810—1811), в «Друге юношества» М. И. Невзорова (1812). Откликнулся на пожар Москвы стихотворением «Плач над Москвою» (1812). Наиболее полное прижизненное издание его сочинений — «Бытие сердца моего» в четырёх томах (1817—1818).

Автор мемуарных и автодокументальных записок «Повесть о рождении моём, происхождении и всей жизни» (первое полное издание в двух томах, подготовленное Н. В. Кузнецовой и М. О. Мельциным, опубликовано в 2004—2005 в серии «Литературные памятники»), «Капище моего сердца, или Словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в течение моей жизни» (опубликован в 1872—1874, последние издания 1997), «Славны бубны за горами, или Путешествие мое кое-куда, 1810 года» («Чтения в Обществе истории и древностей российских», 1869, кн. 2—3, отд. 2), «Журнал путешествия из Москвы в Нижний, 1813 года» (Москва, 1870), «Путешествие в Киев в 1817 г.» (Москва, 1870).

Семья

Слева: 1-я жена Евгения Сергеевна Смирнова.
Справа: 2-я жена Аграфена Алексеевна Пожарская.

Был женат дважды и имел 10 детей:

  1. жена c 31 января 1787 года Евгения Сергеевна Смирнова (24.12.1770—12.05.1804), выпускница Смольного института, фрейлина.
    • Павел Иванович (21.11.1787—8.02.1845), действительный статский советник; служил в военном министерстве, затем в министерстве финансов.
    • Мария Ивановна (19.02.1789—20.11.1808), умерла от чахотки.
    • Михаил Иванович (7.07.1791—15.08.1791)
    • Александр Иванович (07.06.1793—07.12.1868), литератор, окончив Геттингенский университет, служил сначала в военной, а затем на гражданской службе. Участник Отечественной войны 1812 г.
    • Варвара-Антонина Ивановна (11.08.1794—22.12.1877), с 1820 года замужем за тайным советником П. А. Новиковым (1797—1868), у них сын Евгений, посол в Вене и Константинополе
    • Пётр Иванович (10.02.1796—13.03.1796)
    • Дмитрий Иванович (10.08.1797—19.10.1867), с 1845 и 1854 года был полномочным министром при персидском дворе, потом сенатором. Во время начала Крымской кампании он добился нейтралитета Персии.
    • Рафаил Иванович (10.08.1797—21.12.1798), близнец.
    • Наталья-Евгения Ивановна (18.06.1800—16.11.1819), умерла от чахотки.
    • Михаил-Рафаил Иванович (19.05.1802—24.08.1826), старший секретарь русской миссии в Италии. Умер во Флоренции от «быстрого поражения легких, причиненного внутренним употреблением едких составов против угрей и прыщей, покрывавших его лицо. Так погиб, преждевременно человек, которому следовало занимать видное место в обществе и по уму, и по светской его любезности», — замечал граф Бутурлин[7].
  2. жена c 13 января 1807 года Аграфена Алексеевна Пожарская (16.06.1766—16.08.1848), вдова Александра Филипповича Пожарского (1752—1797), дочь бывшего владимирского уездного предводителя дворянства А. Г. Безобразова (1736—1803).

Увековечение памяти

  • В Пензе одна из улиц названа именем первого пензенского писателя — улица Долгорукого.

Сочинения

  • Бытие сердца моего, или Стихотворения князя Ивана Михайловича Долгорукого. 3-е изд. М., 1817-18. Ч. 1-4.
  • Сочинения Долгорукова (князя Ивана Михайловича). СПб., 1849. Т. 1-2.
  • Славны бубны за горами или Путешествие мое кое-куда 1810 года. М., 1870; См. то же: [memoirs.ru/texts/Dolg_SlavnBubn49.htm  — Долгоруков И. М. Сочинения. — Т. 2. — Спб.: А. Смирдин, 1849. — С. 461—484.]
  • Журнал путешествия из Москвы в Нижний 1813 года. М., 1870.
  • Путешествие в Киев в 1817 году. М., 1870. Репринт — Киев, «Академкнига», 2009.
  • Капище моего сердца, или Словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в течение моей жизни. М., 1997.
  • Капище моего сердца, или Словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в течение моей жизни. Ковров, 1997.
  • Повесть о рождении моем, происхождении и всей жизни. В 2-х тт. СПб., 2004—2005

Напишите отзыв о статье "Долгоруков, Иван Михайлович"

Примечания

  1. Степанов.
  2. И. М. Долгоруков. Повесть о рождении моём, происхождении и всей жизни, писанная мной самим и начатая в Москве 1788-го года в августе месяце, на 25-м году от рождения моего / И. М. Долгоруков. — СПб.: Наука, 2004.
  3. [www.surbor.ru/bio/shows.php?idf=2175&fks=2&text=%D1%E5%E2%E5%F0%ED%EE%F0%F3%F1%F1%EA%E8%E9+%EC%EE%ED%E0%F1%F2%FB%F0%FC+%EA%E0%EA+%FD%F2%ED%EE%EB%E8%ED%E3%E2%E8%F1%F2%E8%F7%E5%F1%EA%E8%E9+%EA Кирияк Тимофей Прокофьевич (фрагменты биографии)]
  4. [www.mosritual.ru/mesta-zahoronenija/donskoe-kladbische Донское кладбище] (Проверено 14 ноября 2009)
  5. Братья Булгаковы. Переписка. Т.2. — М.: Захаров, 2010.- С. 377.
  6. М. А. Дмитриев. Князь Иван Михайлович Долгорукой и его сочинения. — М.: Типография Л. И. Степановой, 1866.
  7. Записки графа М. Д. Бутурлина. Т. 1. — М.: Русская усадьба, 2006. — 651 с.

Литература

  • [memoirs.ru/rarhtml/Dolgorukov_Smird_1_2.htm Долгоруков И. М. Сочинения. — Спб.: А. Смирдин, 1849. — Т. 1. — 327 с.; Т.2. — 346 с.]
  • Кивлицкий Е. А., Лященко А. И., Ореус, И. И., Шубинский С. Н. Долгоруковы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Русские писатели. 1800—1917: Биографический словарь / Гл. ред. П. А. Николаев. Т. 2: Г—К. Москва: 1992. С. 149—151.
  • Словарь русских писателей XVIII века. Вып.1. А—И. Л., 1988. С.279—283. (Имеется электронная версия — см. ниже).
  • Дмитриев М. А. Князь Иван Михайлович Долгорукой и его сочинения. М., 1863
  • [www.memoirs.ru/rarhtml/Long_IZD_RA65_2.htm Лонгинов М. Известие о Записках князя Ивана Михайловича Долгорукого // Русский архив, 1865. — Изд. 2-е. — М., 1866. — Стб. 964—968.]
  • [www.memoirs.ru/rarhtml/Long_Hron_RA65_2.htm Лонгинов М. Хронология некоторых стихотворений князя Ивана Михайловича Долгорукова // Русский архив, 1865. — Изд. 2-е. — М., 1866. — Стб. 968—971.]
  • [memoirs.ru/texts/DolgUl_RS97_89_1.htm Увлечение поэта. (К биографии князя И. М. Долгорукова). 1793—1796 гг. Переписка И. М. Долгорукова и Е. Улыбышевой // Русская старина, 1897. — Т. 89. — № 1. — С. 71-79.].
  • Записки князя Петра Долгорукова. СПб.: ИЦ «Гуманитарная академия», 2007. С . по указ.
  • Долгоруков И. М. / «Сочиненiя Долгорукаго (князя Ивана Михайловича)» // «[sites.google.com/site/penzakotoroinet/penza-kotoroj-n-t/d/dolgorukov-i-m-kamin-v-penz-izd-1849-g Каминъ въ ПензѢ]» изд. А. Смиридина, тип. Имп. Академии Наук, СПб, 1849 г. , том I, стр. 348—355.

Ссылки

  • Степанов В. П. [www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=786 Словарь русских писателей XVIII века]. Институт русской литературы (Пушкинского Дома) РАН. Проверено 11 марта 2012. [www.webcitation.org/67wC7Abog Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
  • [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=912 Записки кн. Долгорукова — электронное издание]
  • [www.spartakiada-penza.ru/useful/penza/dolgor.html Иван Михайлович Долгорукий]
  • [www.alexnews.info/archives/12622 Иван Долгоруков: владимирский Дон Кихот]

Отрывок, характеризующий Долгоруков, Иван Михайлович

Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.


На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.