Долгоруков, Пётр Дмитриевич

Пётр Дмитриевич Долгоруков
Дата рождения:	9 (21) мая 1866(1866-05-21)
Место рождения:	Царское Село
Дата смерти:	10 ноября 1951(1951-11-10) (85 лет)
Место смерти:	Владимир
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Вероисповедание:	православный
Партия:	Конституционно-демократическая
Род деятельности:	депутат Государственной думы I созыва
Награды:	почётный гражданин города Суджа
Автограф

Князь Пётр Дми́триевич Долгору́ков (1866—1951) — русский политический деятель, один из основателей Конституционно-демократической партии (Партии народной свободы), член I Государственной думы от Курской губернии.

Семья

Выходец из старинного княжеского рода Долгоруковых, крупный землевладелец.

• Отец — князь Дмитрий Николаевич Долгоруков (1827—-1910).
• Мать — княгиня Наталья Владимировна, урождённая Давыдова, с 20.03.1856 графиня Орлова-Давыдова (1833—-1885), дочь графа Владимира Петровича Орлова-Давыдова.
• Брат-близнец — Павел (1866—1927).

Образование

Окончил Первую Московскую гимназию, историко-филологический факультет Московского университета (1889).

Общественная и политическая деятельность

Жил в своём имении в селе Гуево Суджанского уезда Курской губернии, занимался преобразованиями и улучшением жизни уезда и села: организовал интенсивное сельскохозяйственное производство, разводил породистый молочный и рабочий скот. В 1891 году участвовал в борьбе с голодом в Самарской губернии. В 1892—1902 годах был председателем Суджанской уездной земской управы, уделял много внимания агрономической помощи крестьянам, организации народного образования. С 1899 года вместе с братом Павлом участвовал в деятельности «Беседы» — кружка земцев-либералов. В 1902 году стал одним из основателей журнала «Освобождение», издававшегося в Штутгарте, был его казначеем. Был в числе лидеров либерального «Союза освобождения», членом московского бюро «Союза земцев-конституционалистов».

В 1902 году выступил за расширение полномочий созванных по инициативе правительства сельскохозяйственных комитетов, за коренное изменение аграрной политики. После этого был отстранён от должности главы земской управы и на пять лет лишён права участвовать в выборах. В 1904 году в качестве делегата от «Союза освобождения» принял участие в Парижской конференции оппозиционных и революционных партий России. Активно участвовал в земских съездах в 1904 и 1905 годах. В октябре 1905 года являлся одним из организаторов Конституционно-демократической партии (Партии народной свободы), был членом Центрального комитета партии, возглавлял ряд его комиссий: аграрную, финансовую, по местному самоуправлению; руководил также Курским губернским комитетом партии.

В 1906 году был избран членом I Государственной думы от Курской губернии. Являлся товарищем председателя Думы, выступал с умеренно-либеральных позиций. Подписал Выборгское воззвание с призывом не платить налоги и игнорировать призыв в армию вплоть до созыва новой Государственной думы. В 1907 году был за это приговорён к трём месяцам тюремного заключения, потеряв право участвовать в политической деятельности. Курское дворянское собрание исключило его из своего состава. В 1909 году по ходатайству курского дворянства восстановлен в правах и вновь избран председателем Суджанской уездной земской управы.

Жил в своём имении в Курской губернии, отошёл от политической деятельности, ушёл в частную жизнь. В значительной степени это было связано с женитьбой и рождением детей — Михаила и Натальи. В 1914 году был призван в армию, участвовал в Первой мировой войне, был произведён в корнеты. В 1917 году вместе с семьёй уехал на Северный Кавказ, где вначале находился на лечении, а затем был чернорабочим в саду. С 1919 года жил в Крыму, где был заведующим складом беженских столовых, работал в Союзе городов.

Эмигрант

В ноябре 1920 года эмигрировал в Константинополь, был членом президиума бюро кадетской организации в этом городе, входил в состав главного комитета Всероссийского союза городов, являлся главноуполномоченным комиссии по расселению беженцев на Балканах, организовывал русские земледельческие колонии. В 1921 был членом Русского национального комитета.

В 1922 году переехал в Прагу, где стал товарищем председателя, а с 1927 года — председателем Объединения русских организаций в Чехословакии. Также был главой местного Русского национального комитета. После немецкой оккупации Чехословакии был отстранён от этой должности по распоряжению гестапо. Зарабатывал на жизнь, давая уроки русского языка и литературы.

Арест и тюремное заключение

9 июня 1945 года был арестован СМЕРШем 1-го Украинского фронта, обвинён в участии в антисоветских организациях и в сотрудничестве с фашистами (последнее обвинение основывалось на его встрече с главным руководителем русской эмиграции в Берлине генералом В. В. Бискупским в 1939 году, после которой Долгоруков и был уволен с занимаемой должности). Виновным себя не признал, заявив, что

…не разделял и не разделяю принципов большевизма и не согласен с политикой советской власти, но намерений вести борьбу против СССР не высказывал и не ставил своей целью борьбу и свержение советской власти. Я являюсь сторонником правового демократического строя, осуществляемого при помощи народного представительства.

10 июля 1946 года «за принадлежность к контрреволюционной организации» (обвинения в коллаборационизме были сняты) приговорён к пяти годам лишения свободы (срок начинался с 9 июня 1945) и заключён во Владимирскую тюрьму, где, как инвалид 1-й группы, находился в тюремной больнице. По воспоминаниям находившегося в той же тюрьме В. В. Шульгина, ему было приятно в П. Д. Долгорукове «…такое его свойство, как абсолютное отсутствие какого-либо угодничества и подхалимства. Он обращался со всеми этими людьми, начиная от начальника тюрьмы и кончая уборщицей, совершенно одинаково. И притом как с равными». В 1950 году срок заключения П. Д. Долгорукова завершился, но он был оставлен в тюрьме, где и скончался в 1951 году.

28 апреля 2012 года на Князь-Владимирском кладбище города Владимира состоялась закладка мемориального камня, на котором были указаны имена П. Д. Долгорукова и других жертв политических репрессий, похороненных на кладбище.

Владения

• Усадьба Вяземских-Долгоруковых

Труды

• О школьных попечительствах. Курск, 1901.

Литература

• Шелохаев В., Канищева Н. Долгоруков Пётр Дмитриевич // Перводумцы. Сборник памяти депутатов Первой Государственной думы. М., 2006.
• Государственная дума Российской империи, 1906—1917 : Энциклопедия. Москва : Российская политическая энциклопедия, 2008. С. 170—171. ISBN 978-5-8243-1031-3.

Ссылки

• [www.onb.kursk.ru/cyclopedia/doc/DOLGORUKOV%20PD.html Биография]
• [www.sps.ru/?id=213275 Биография]

Отрывок, характеризующий Долгоруков, Пётр Дмитриевич

– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.