Долина Цариц
Поделись знанием:
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
Долина Цариц, известная в древности как «долина детей фараона», — археологическая зона на западном берегу Нила, рядом с долиной Царей, на противоположном берегу от Луксора (древние Фивы). В долине было открыто до семидесяти высеченных в скале гробниц жён и детей фараонов, а также жрецов и вельмож. Все захоронения относятся к 18-й, 19-й либо 20-й династиям (ок. 1550—1070 гг. до н. э.) Более других впечатляет гробница жены Рамсеса Великого, Нефертари, в которой прекрасно сохранился обширный комплекс полихромной фресковой живописи.
Основные захоронения
- QV8: Хори, царский сын (XVIII династия) и царская дочь
- QV17: Меритра и Wermeryotes, принцессы (XVIII династия)
- QV30: Небири, начальник конюшни при Тутмосе III (XVIII династия)
- QV33: принцесса Tanedjmet (XIX или XX династия)
- QV38: царица Сатра, жена Рамсеса I (XX династии)
- QV42: Pareherwenemef (XX династия), сын Рамсеса III (XX династия)
- QV43: Сет-ей-khopsef, сын Рамсеса III (XX династия)
- QV44: Хаэмуас (XX династия), сын Рамсеса III (XX династия)
- QV46: Имхотеп, визирь Тутмоса I (XVIII династия)
- QV47: принцесса Яхмос, дочь Таа II Секененра и Sitdjehuti (XVII династия)
- QV51: царица Исида, жена Рамсеса III, мать Рамсеса VI (XX династия)
- QV52: царица Туйя (XIX династия)
- QV53: принц Рамсес, сын Рамсеса III (XX династия)
- QV55: принц Аменхерхепешеф (XX династия), сын Рамсеса III (XX династия)
- QV60: царица Небеттах, дочь Рамсеса II (XIX династия)
- QV66: царица Нефертари, жена Рамсеса II (XIX династия)
- QV68: царская дочь и царица Мериамон, дочь Рамсеса II и Нефертари (XIX династия)
- QV70: Nehesy (XVIII династия)
- QV71: царица Бентанат, дочь Рамсеса II и Иситнефрет (XIX династия)
- QV72: Neferhat / Baki (XVIII династия)
- QV73: царица Henuttawy ? (возможно, XX династия)
- QV74: царица Дуатинтипет
- QV75: царица Henutmire, дочь или сестра Рамсеса II
- QV76: Меритра (XVIII династия)
- QV80: царица Мут-Туйя, жена Сети I и мать Рамсеса II
- QV81: Хека [...] (XVIII династия)
- QV82: Аменемхет и Аменхотеп (XVIII династия)
- QV88: Яхмос I (XVIII династия)
Координаты: 25°43′00″ с. ш. 32°35′00″ в. д. / 25.71667° с. ш. 32.58333° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=25.71667&mlon=32.58333&zoom=14 (O)] (Я)
Напишите отзыв о статье "Долина Цариц"
Примечания
| ||||||||||||||
Памятники Фив (Уасет) | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Древнеегипетские названия
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Долина Цариц
К этим слезам, которых я чувствую течение.]Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
