Долинин, Константин Аркадьевич

Константин Аркадьевич Долинин
Род деятельности:	филолог, лингвист
Дата рождения:	16 октября 1928(1928-10-16)
Место рождения:	Ленинград
Гражданство:	СССР СССР→Россия Россия
Дата смерти:	7 июня 2009(2009-06-07) (80 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Отец:	А. С. Долинин
Супруга:	Н. Г. Долинина

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Константи́н Арка́дьевич Доли́нин (1928, Ленинград — 2009, Санкт-Петербург) — советский и российский филолог.

Биография

Родился в семье профессора-филолога Аркадия Семёновича Долинина и детского врача Веры Ивановны Щепкиной, четвёртый, последний ребёнок в семье (единственная сестра — Анна Аркадьевна Искоз-Долинина). Пережил подростком первую зиму блокады. По возвращении из эвакуации с отличием окончил школу и поступил в Ленинградский государственный университет, где учился у Е. А. Реферовской, Б. Г. Реизова, А. А. Смирнова, М. Л. Тронской.

В 1957 году окончил аспирантуру при кафедре романской филологии Ленинградского государственного педагогического института (ЛГПИ) им. Герцена, где наибольшее влияние на его мировоззрение оказал Е. Г. Эткинд, под руководством которого была подготовлена и в 1961 году защищена кандидатская диссертация «Функциональные стили французского языка в творчестве Анатоля Франса».

С 1952 по 1954, с 1957 по 1959 и с 1960 по 1980 год работал в ЛГПИ им. Герцена на кафедре французского языка и на кафедре романской филологии в должностях ассистента, старшего преподавателя, доцента. После возникновения двухгодичных Высших педагогических курсов иностранных языков, готовящих квалифицированных преподавателей педагогических институтов для всей страны, работал на этих курсах и многие годы поддерживал научные связи со слушателями, помогая в подготовке лекционных курсов, в научной работе, читая авторские курсы лекций и семинаров для преподавателей и студентов провинциальных вузов (Архангельска, Вологды, Петрозаводска, Магнитогорска, Сыктывкара, Уфы, Ельца, Липецка, Хабаровска, Орска, Кемерова, Ташкента).

В 1974 году в ЛГПИ им. Герцена был лишён звания профессора и уволен с работы Е. Г. Эткинд. К. А. Долинин был единственным на кафедре, кто не принял участия в массовом осуждении учителя и друга, за что и был в том же году уволен по надуманному сокращению штатов, однако, по собственному определению, «кротости не проявил» и был восстановлен по суду. Однако руководство института настояло на своём и, несмотря на активную научную и преподавательскую деятельность, высокий авторитет, опубликованный учебник («Стилистика французского языка», 1978, 1987) и готовящуюся докторскую диссертацию, К. А. Долинин не был переизбран по конкурсу в подошедший в 1980 году срок, как «не соответствующий занимаемой должности». Другие высшие учебные заведения опасались брать его на работу, и он смог получить её только в Ленинградском сельскохозяйственном институте в Пушкине (благодаря усилиям коллеги по университету проф. Я. Н. Любарского).

Эти события затормозили работу над следующей книгой («Интерпретация текста», 1985, 2005, 2008) и докторской диссертацией. Докторская диссертация «Лингво-семиотические основы интерпретации прозаического художественного текста» была защищена в Институте языкознания в Москве в 1989 г.

С 1981 по 1994 год — доцент, а затем профессор кафедры иностранных языков ЛСХИ; с 1989 по 1994 год заведовал кафедрой. С 1994 по 2008 год — профессор кафедры общего языкознания СПбГУ.

Был трижды женат (первая жена — Наталья Григорьевна Долинина (урождённая Гуковская). Имел троих детей и пятерых внуков.

Научные интересы

Основная область научных интересов К. А. Долинина отражена в названии его докторской диссертации; в этих рамках особое место занимают нарратология и стилистика. В сферу его научных интересов входили также теория речевых жанров и, шире — анализ дискурса. Своими основными научными достижениями К. А. Долинин считал:

• разработку теории лингвистической стилистики и стиля как обще-семиотического и лингвистического понятия («Стилистика французского языка» и ряд статей);
• создание оригинальной лингво-семиотической модели прозаического художественного текста и разработку методов его содержательного анализа («Интерпретация текста», «Практикум по интерпретации текста», 1992, докторская диссертация и ряд статей);
• разработку теории речевых жанров (ряд статей).

Не причисляя себя ни к какой определённой научной школе, К. А. Долинин считал, что развивает концепции Ш. Балли, М. М. Бахтина, Ю. М. Лотмана, а также французских нарратологов — Ролана Барта, Цветана Тодорова, Жерара Женетта.

Избранные труды

• Балли Ш. Французская стилистика/сост. Ш. Балли; пер. с фр. К. А. Долинина; под ред. Е. Г. Эткинда. М.: Изд-во Иностр. лит., 1961.
• Стилистика французского языка (1978, 1987)
• Интерпретация текста (1985, 2005, 2008)
• Практикум по интерпретации текста. Французский язык (1992, 2010)
• Проблема речевых жанров через 45 лет после статьи Бахтина // Русистика: Лингвистическая парадигма конца XX века. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 1998. — С. 35-46.

Литература

• Послесловие о Константине Аркадьевиче Долинине // Поэтика и фоностилистика. Бриковский сборник. Выпуск 1. М., МГУП, 2010. С. 297—298.
• Профессора Санкт-Петербургского государственного университета: биобиблиографический словарь / [сост. Г. А. Тишкин; редкол.: Л. А. Вербицкая (отв. ред.) и др.]. — СПб., 2004

Ссылки

• [urss.ru/cgi-bin/db.pl?lang=Ru&blang=ru&page=Book&id=111699 Слово об авторе: Долинин К. А. Практикум по интерпретации текста: Французский язык ]
• [www.genlingnw.ru/history/HistDep.htm Кафедра общего языкознания СПбГУ]

Отрывок, характеризующий Долинин, Константин Аркадьевич

– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?