Домашёва, Мария Петровна

Мария Петровна Домашёва
Дата рождения:	14 января 1875(1875-01-14)
Место рождения:	Российская империя
Дата смерти:	8 мая 1952(1952-05-08) (77 лет)
Место смерти:	Ленинград, СССР
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Профессия:	актриса
Награды:

Мария (Марта) Петровна Домашёва (1875—1952) — советская актриса театра и кино.

Биография

Родилась 14 января 1875 года.

Окончила Московское филармоническое училище (1893).

Начала свой творческий путь в Московском театре Корша, с 1895 года — актриса Петербургского Театра литературно-художественного общества, с 1899 — в труппе Александринского театра, также снималась в кино.

В 1942 году вошла в состав труппы «Блокадного театра», набранного из оставшихся в городе артистов ленинградских театров и радиокомитета (впоследствии — театр имени В. Ф. Комиссаржевской).

Умерла 8 мая 1952 года. Похоронена на Литераторских мостках.

Её сестра — Анна Петровна Домашёва, по окончании московской театральной школы, служила в балете, затем дебютировала на сцене Малого театра в роли Клерхен («Эгмонт»). С 1900 года играла в Санкт-Петербурге в театре литературно-художественного общества, в 1904 году — в театре Коммиссаржевской.

Творчество

Фильмография

• 1936 — Депутат Балтики — Мария Александровна, жена профессора Полежаева
• 1936 — Чудесный корабль (короткометражный) — экономка
• 1938 — Одиннадцатое июля — тётка Павлючиха
• 1939 — Четвёртый перископ — мать братьев Крайневых
• 1944 — Морской батальон — Марья Петровна Маркина, мать
• 1946 — Сыновья — мать Яниса

Награды

• Народная артистка РСФСР (1951).

Ссылки

• [proekt-wms.ru/zvezd/domasheva-mp.htm Мария Домашёва]
• [www.km.ru/kino/encyclopedia/domasheva-mariya-petrovna Домашева Мария Петровна (Домашёва)]

Отрывок, характеризующий Домашёва, Мария Петровна

Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.