Домнич, Егор Петрович
| Егор Петрович Домнич | |||||
 | |||||
| Место рождения |
хутор Подгорный, Острогожский уезд, Воронежская губерния, Российская империя | ||||
|---|---|---|---|---|---|
| Принадлежность | |||||
| Род войск | |||||
| Годы службы | |||||
| Звание |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение | ||||
| Часть |
936-й стрелковый полк 254-й стрелковой дивизии | ||||
| Сражения/войны | |||||
| Награды и премии |
| ||||
Его́р Петро́вич До́мнич (1906—1985) — старший сержант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944).
Биография
Егор Домнич родился 2 июля 1906 года на хуторе Подгорный (ныне — село Подгорное в Россошанском районе Воронежской области) в крестьянской семье. Получил начальное образование, после чего работал на железной дороге, в машинно-тракторной станции, плодово-ягодной опытной станции. С июля 1941 года — на фронтах Великой Отечественной войны. Принимал участие в боях на Воронежском и 1-м Украинском фронтах. Несколько раз был ранен. К октябрю 1943 года старший сержант Егор Домнич был помощником командира сапёрного взвода 936-го стрелкового полка 254-й стрелковой дивизии 52-й армии Воронежского фронта. Отличился во время битвы за Днепр[1].
1 октября 1943 года Домнич во главе группы минёров первым переправился через Днепр к югу от Канева и проделал четыре прохода в минных полях противника, обезвредив около сотни мин. В дальнейшем Домнич занимался переправкой бойцов и командиров стрелковых частей на западный берег, только за один день совершил 6 рейсов, переправив около батальона. Когда был уничтожен плот с боеприпасами, Домнич, несмотря на массированный вражеский огонь, лично отвёз на лодке на плацдарм 20 ящиков боеприпасов, что способствовало успешному отражению вражеской контратаки[1].
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1944 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм» старший сержант Егор Домнич был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 2564[1].
В октябре 1945 года Домнич был демобилизован. Проживал в Россоши, работал заместителем директора Воронежской областной плодово-ягодной станции. Умер 28 июля 1985 года[1].
Был также награждён орденами Отечественной войны 1-й степени и Красной Звезды, рядом медалей[1].
Напишите отзыв о статье "Домнич, Егор Петрович"
Примечания
Литература
- Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
- Герои-освободители Черкасщины. — Днепропетровск: Промiнь, 1980.
- Гринько А. И., Улаев Г. Ф. Богатыри земли Воронежской. — Воронеж, 1965.
Отрывок, характеризующий Домнич, Егор Петрович
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
