Домострой

Статья о произведении Ксенофонта «Домострой» называется Домострой (Ксенофонт).

Домостро́й (полное название — Книга, называемая «Домострой», содержащая в себе полезные сведения, поучения и наставления всякому христианину — мужу, и жене, и детям, и слугам, и служанкам) — памятник русской литературы XVI века, являющийся сборником правил, советов и наставлений по всем направлениям жизни человека и семьи, включая общественные, семейные, хозяйственные и религиозные вопросы. Наиболее известен в редакции середины XVI века, приписываемой протопопу Сильвестру. С точки зрения лингвистики интересен как опыт синтеза литературно-книжной речи (церковнославянского) и народноразговорного языка.

История

По мнению С. М. Соловьева, И. С. Некрасова, А. С. Орлова, Д. В. Колесова и др., «Домострой» возник в XV веке во времена Новгородской республики в Великом Новгороде. По мнению этих исследователей, текст «Домостроя» появился в результате длительного коллективного труда на основе существовавших на момент написания литературных источников. Книга почти сразу получила распространение среди новгородских бояр и купечества.

Исследователи прослеживают связь «Домостроя» с более ранними сборниками поучений и «слов», как славянских: «Измарагд», «Златоуст», «Златая цепь», так и западных: «Книга учения христианского» (Чехия), «Парижский хозяин» (Франция) и другими. Фактически, «Домострой» лишь систематизировал и оформил сложившиеся в то время морально-этические нормы поведения и нравоучительные тексты.

В середине XVI века «Домострой» был переписан духовником и сподвижником Ивана Грозного — протопопом Сильвестром в качестве назидания молодому царю. Однако некоторые исследователи (Д. П. Голохвастов, А. В. Михайлов, А. И. Соболевский и др.) считают именно Сильвестра автором «Домостроя».

Обновлённая редакция «Домостроя» была составлена иеромонахом московского Чудова монастыря, работавшим справщиком московской духовной типографии, а позже игуменом — Карионом (Истоминым) в XVII веке. Эта редакция объединяла несколько существовавших на тот момент версий.

Структура

Главы домостроя
1	Поучение отца сыну
2	Как христианам веровать во Святую Троицу и Пречистую Богородицу и в Крест Христов, и как поклоняться святым небесным силам бесплотным, и всяким честным и святым мощам
3	Как причащаться к Тайнам Божиим, и веровать в воскресение из мертвых и Страшного суда ожидать и как прикасаться ко всякой святыне
4	Как любить Бога всею душою, и близких своих, и страх Божий иметь, и помнить о смертном часе
5	Как почитать архиереев, а также священников и монахов, во всех скорбях душевных и телесных с пользою им исповедоваться
6	Как посещать в монастырях, и в больницах, и в темницах, и всякого в скорби
7	Как царя и князя чтить и повиноваться им во всем, и всякому властителю покоряться, и правдою служить им во всем, в большом и в малом, а также больным и немощным — любому человеку, кто бы он ни был; и самому все это обдумать
8	Как дом свой украсить святыми образами и в чистоте содержать
9	Как в церкви Божии и в монастыри с приношением приходить
10	Как священников и иноков в свой дом приглашать молиться
11	Как кормить приходящих в дом чинно
12	Как мужу с женою и с домочадцами дома у себя молиться
13	Как в церкви мужу и жене молиться, чистоту хранить и никакого зла не творить
14	Как почитать отцов своих духовных и повиноваться им
15	Как детей своих воспитать и страхом спасать
16	Как дочерей воспитать и с приданым замуж выдать
17	Как детей учить в поучениях разных и в страхе Божьем
18	Как детям отца и мать любить, и беречь, и повиноваться им, и утешать их во всем
19	Как всякому человеку рукодельничать и всякое дело делать, благословясь
20	Похвала женам
21	Наказ мужу, и жене, и работникам, и детям, как подобает им жить
22	Каких людей держать и как наставлять их во всяком учении, и в Божественных заповедях, и в домашней работе
23	Как врачеваться христианам от болезни и от всяких страданий
24	О неправедной жизни
25	О праведном житии, если кто по-Божески живет, и по заповедям Господним, и по отеческому преданию, и по христианскому закону и если господин судит справедливо и нелицеприятно всех одинаково — богатого и бедного, ближнего и дальнего, то удовлетворены будут сборами справедливыми, и так поступать
26	Как жить человеку, разметив свою жизнь
27	Если кто живет, ничего не рассчитав
28	Если кто слуг содержит без присмотра
29	Учить мужу свою жену, как Богу угодить, и к мужу своему приноровиться, и как свой дом лучше устроить, и всякий домашний порядок и рукоделье всякое знать, и слуг учить и самой трудиться
30	Хорошие жены мастерицы — доход и сбереженье всему; а с того, что скроит, остатки и обрезки сохранять
31	Как всякое платье кроить и остатки и обрезки хранить
32	Всякий порядок домашний содержать
33	Каждый день госпоже надзирать над слугами за домашним хозяйством и рукоделием и о всяком сохранении и порядке
34	Каждый день жене мужа обо всем спрашивать и советоваться обо всем: и как на люди выходить, и к себе приглашать, и о чем говорить с гостями
35	Как слуг наставлять, когда с чем-нибудь посылаешь на люди
36	Женам наказ о пьянстве и о хмельном питье, и слугам также, и о том, чтобы тайком не держать ничего нигде, а клевете и обману слуг без проверки не верить; как их строгостью наставлять, да и жену также, и как в гостях находиться и дома себя вести во всем правильно
37	Как всякую одежду жене носить и сохранить
38	Как порядок в избе навести хорошо и чисто
39	Если муж сам не поучает, то накажет его Бог, если же и сам так поступает и жену и домочадцев учит, милость от Бога примет
40	Самому господину или кому он прикажет припасы на год и всякий товар купить
41	Себе на обиход купить всякий товар заморский и из дальних земель
42	О том же: когда что купить тому, у кого деревень нет, и всякие домашние припасы и летом и зимой, и как запасать на год, и как дома животину всякую разводить, и еду и питье держать всегда
43	А столь много муж запасет в нужное время всякого припасу, (в том числе и) постного и как его сохранить
44	О прибыли от запасенного впрок
45	Как огород и сад разводить
46	Как хозяину запасы напитков держать для себя и для гостя и как приготовить их для посторонних
47	Ему же наставление, как пиво варить, как мед сытить и вино курить
48	Как ключнику наблюдать за поварами, и за хлебниками, и всюду за всяким порядком
49	Как мужу с женою советоваться, что ключнику наказать о столовом обиходе, о кухне и о пекарне
50	Ключнику наказ на случай пира
51	Наказ господина ключнику, как готовить блюда постные и мясные, варить и семью кормить в мясоед и в пост
52	О хранении в житницах и в закромах
53	Так же присматривать и в сушильне
54	В погребе и на леднике все хранить
55	Ключнику по хозяйскому наказу в клетях и в подклетях и в амбарах содержать все в порядке
56	На сеновалах сено и в конюшнях лошадей, а на дворе запас дров пристроить и всякую скотину
57	В поварнях и в пекарнях и в хозяйственных службах пристроить сготовленное
58	За погребами, и за ледниками, и в житницах, и в сушильнях, и в амбарах, и в конюшнях господину чаще присматривать
59	Слуг господину, справясь обо всем, по достоинству жаловать
60	О торговцах и лавочниках, а также о том, как часто рассчитываться с ними
61	Как двор устраивать, или лавку, или деревню, или амбар
62	Как подворное тягло платить, или с лавки позем, или с деревни подать, и как должникам всякий долг платить
63	Наказ ключнику, как в погребе хранить всякие припасы соленые и в бочках, и в кадках, и в мерниках, и в чанах, и в ведерках мясо, рыбу, капусту, огурцы, сливы, лимоны, икру, рыжики, грузди
64	Записи на весь год, что к столу подавать с пасхального воскресенья в мясоед
65	Правило о различных медах сыченых: как сытить меды всякие, как ягодный морс готовить, и квас медовый простой ставить, и пиво простое подсычивать медом, и хмель варить в кипятке, чтобы сытить мед обварной
66	Правила о всех овощах различных, как их обрабатывать и готовить
67	Свадебный чин
	Послание и наставление отца сыну

В сильвестровской версии «Домострой» состоит из предисловия, 67 глав и «Послания и наказания ото отца к сыну», сгруппированных по следующим основным направлениям:

о строении духовном («Как веровати»)

Веровать предписывается в «Нераздѣлную Троицу» в воплощение Иисуса Христа, особую честь рекомендуется воздавать иконам Иисуса Христа, «Пречистой Матери Его» и «всѣмъ святымъ». Описывается необходимость молитв, крестных знамений, целований икон и «многоцѣлебная мощи», причастия «лжицею». Во время причастия запрещено «чавкать», чмокать и грызть просвиру зубами.

о строении мирском («Как царя чтити»)

Царя и князя следует бояться и служить им как представителям Бога на Земле (Рим. 13:1).

о поведении в гостях и за столом

При входе в помещение рекомендуется снять шапку, «носъ высмаръкати», грязные ноги вытереть, помолиться и постучаться. При выборе места за столом рекомендуется учитывать социальный статус - свой и других приглашенных гостей и, руководствуясь этим, садиться ближе или дальше от хозяина. В гостях не следует ковырять в носу («носа не копать перстомъ»), глядеть по сторонам, есть без спросу. Во время трапезы в гостях со стола без разрешения ничего нельзя с собой уносить. Также не следует начинать есть без приглашения и хулить угощение. Перед едой рекомендуется восславить «Отца и Сына и Святаго Духа».

о поведении в храме

В церкви не следует ни с кем вести бесед, прислоняться к стене, опаздывать к началу богослужения и уходить до его окончания.

об управлении хозяйством («О строении домовном»)

В каждом доме следует иметь иконы («честныя образы»), перед которыми во время молитв возжигаются свечи. Пыль необходимо «чистым крылышкомъ омѣтати и мяхкою губою вытирати», чтобы дом был в чистоте. Молиться необходимо не реже двух раз в день: утром и вечером. Дело следует всякое начинать с чистыми руками, молитвой («Господи благослови») и крестным знамением. Жить рекомендуется по средствам, имея запасы — съестные в погребе, а инвентарь (метлы и лопаты) и прочее (мыло) в амбаре.

об организации семьи («Как жить с женами и с детьми и с домочадцами»)

Домострой призывает, чтобы все члены семьи были «сыты и одеты» и наставлены в Страхе Божьем. Каждый член семьи должен иметь свои обязанности: муж - работать и добывать пропитание, жена - управлять домашним хозяйством и надзирать за слугами, дети (даже взрослые) - во всем подчиняться родителям. Жене предписывается быть доброй, трудолюбивой и молчаливой. Плохо, если жена блудит, бражничает, клевещет и общается с волхвами. Супруги должны советоваться друг с другом в деле управления хозяйством. Детей предписывается воспитывать (в том числе с помощью физического воздействия — «не ослабляи, бия младенца»), дочерей учить рукоделию, а сынов — каждый своему мастерству. Дочерям с детства рекомендуется собирать приданое из тканей, одежд и посуды. Родителей необходимо почитать и во всем слушаться, в противном случае детям грозит отлучение от церкви и гибель "лютою смертью от гражданской казни".

О соблюдении вещей

Следует иметь нарядную рубашку и сапоги, которые надеваются в хорошую погоду, в праздники или для хороших людей. Рабочую одежду следует отделять от праздничной. Одежду (кафтаны, сарафаны, терлики, шубы) следует держать в чистоте, при необходимости высушивать, чистить и уложить в сундук. Также следует держать в чистоте («чистенько и беленко») и скатерть, убрусы, платки («ширинки»), полотенца и постели. Женские украшения (монисто) лучше и вовсе держать в сундуках или коробах под замком, а ключи в ларце. Из посуды упомянуты братина, блюда, ложка, ковш, корыто, сковорода, котел, таганы, квашня, сито, решето. Посуда должна быть накрыта.

кулинарная группа

щи, студень, ботвинья, лапша, каша (овсяная, гречневая и ячневая), мясо (свинина, телятина, баранина, курятина, гусятина, утятина), рыба (осетрина копченая, белужина, сельдь), икра сиговая и черная, кундюмы, ветчина, колбаса, фаршированный сычуг, кишки чиненые, яйца, сыр, сметана, масло, молоко, грибы (рыжики, грузди), капуста, репа, свёкла, горох, огурцы, чеснок, морковь, пироги (в том числе сочни), калачи, блины, вишнёвый и малиновый морс, квас, кисель, брага, пиво, яблоки, груша, дыни, орешки.

Запасы еды обыкновенно предписывалось хранить в погребе.

Значение

Среди памятников русской литературы «Домострой» стоит в одном ряду с Стоглавом, Великими Четьими-Минеями и другими, однако превосходит их по выразительности и образности языка.

Кроме религиозной, назидательной и поучительной частей, «Домострой» содержит очень важную информацию о социальном устройстве с множеством подробностей о быте и повседневной жизни боярского и купеческого сословий на Руси. Поэтому является кладезем для исследователей того времени.

В культуре

• А. П. Чехов в 1886 году написал короткий рассказ «Мой Домострой», в котором описал свой обычный день по мотивам «Домостроя».

См. также

• Этика
• Домострой (Ксенофонт)
• Назиратель

Литература

• Домострой. СПб.: Наука, 1994 (серия «Литературные памятники»)
• Бердяев Н. А. Смысл творчества. Париж, 1985 год
• Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. Париж, 1955 год
• Бердяев Н. А. Русская идея
• [ec-dejavu.net/d-2/Domostroy.html Чумакова Т. В. Человек и его мир в «Домострое»] // Чумакова Т. В. «В человеческом жительстве мнози образы зрятся». Образ человека в культуре Древней Руси. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество. 2001, с. 132—146

• Хорихин В. В. [www.dissercat.com/content/spiski-domostroya-xvi-xviii-vv-istoriya-izdaniya-i-izucheniya Списки домостроя XVI—XVIII вв.: история издания и изучения]: Дисс. … кандидат исторических наук. М., 2003.

Ссылки

• [lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=5145 ДОМОСТРОЙ Подготовка текста, перевод и комментарии В. В. Колесова]
• [www.hist.msu.ru/ER/Etext/domostr.htm Домострой, Сильвестровская редакция] в электронной библиотеке Исторических ресурсов МГУ им. Ломоносова ([nesusvet.narod.ru/books/domostroy.htm Зеркало] с комментариями Митрополита Иоанна (Снычева))
• [www.krugosvet.ru/articles/120/1012017/1012017a1.htm Домострой — энциклопедия «Кругосвет»]
• [www.bibliotekar.ru/index.files/2-3.htm «Домострой». Полный текст. Сильвестровская редакция]
• [www.vechnoe.info/library/mode-of-life/domostroy/view Домострой под редакцией В. Яковлева; СПб, 1869 г., PDF 208 стр.]

Отрывок, характеризующий Домострой

Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.