Дом-коммуна «Культурная революция»

Дом-коммуна в Нижнем Новгороде, выдающаяся постройка в стиле конструктивизм. Сооружен в 1929-1932 годах по проекту архитектора В. В. Медведева. Состоит из нескольких жилых зданий, соединенных подвесными переходами на уровне второго и пятого этажей, а также выделенных коммунальных блоков. В основе проекта лежали популярные в 1920-е годы идеи создания нового, частично обобществленного быта. Предполагалось, что жильцы дома будут в значительной степени освобождены от типичных бытовых сложностей. С этой целью были введены в эксплуатацию ряд помещений общего пользования: столовая, душевые, библиотека, медпункт, зал для общих собраний и т. п. В любое помещение можно было попасть по специальным межкорпусным переходам, не выходя на улицу. Впервые в Нижнем Новгороде комплекс зданий был оборудован двумя лифтами.

В настоящее время используется как жилой дом. Нижегородская постройка типологически уникальна размерами комплекса (в частности, это первая шестиэтажная постройка в городе), разнообразием назначения и архитектурной формы входящих в него строений, а также сравнительно хорошей сохранностью. Дом-коммуна "Культурная революция" является Объектом культурного наследия регионального значения. Сегодня это единственный жилой дом-коммуна в Нижнем Новгороде и одно из немногих подобных зданий в России, в основном сохранившее профильное использование.

Адрес: Нижний Новгород, ул. Пискунова, 3, корп. 1-5.

Ссылки

• [newsroom24.ru/news/all/53202/ Нижний Новгород может потерять самый фундаментальны объект конструктивизма — дом-коммуну на улице Пискунова]. newsroom24 (2 марта 2013). Проверено 2 июля 2016.

Отрывок, характеризующий Дом-коммуна «Культурная революция»

– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.