Дом-музей Шиллера (Лейпциг)

Достопримечательность
Дом-музей Шиллера нем. Schillerhaus
Общий вид с улицы Менке
Страна	Германия
Федеральная земля, город	Саксония, Лейпциг
Тип здания	крестьянский дом начала XVIII века
Дата основания	1848
Сайт	[www.stadtgeschichtliches-museum-leipzig.de/site_deutsch/schillerhaus/index.php Официальный сайт]

К:Википедия:Ссылка на Викисклад непосредственно в статье

Дом-музей Шиллера (нем. Schillerhaus) — крестьянский дом в районе Голис (Menckestraße 42) немецкого города Лейпциг в федеральной земле Саксония, где летом 1785 года останавливался Фридрих Шиллер. Здесь он работал над вторым актом «Дона Карлоса» и написал первую версию оды «К радости», осенью того же года представленную в Дрездене. Здание примечательно также тем, что представляет собой старейший сохранившийся крестьянский дом на территории Лейпцига.

Музей, открытый здесь в 1848 году, является филиалом лейпцигского Музея городской истории.

Исторический очерк

Здание было возведено в 1717 году в лежавшей на окраине Лейпцига деревне Голис в качестве одноэтажного жилого дома трёхчастного крестьянского двора. При этом в доме первоначально располагалось также стойло для домашнего скота.

Во второй половине XVIII века, когда Голис стал излюбленным местом летнего отдыха горожан, жилой дом был надстроен и переоборудован под летние наёмные квартиры. Именно в одной из таких квартир на втором этаже в период с 7 мая по 11 сентября 1785 года останавливался 25-летний Фридрих Шиллер, приехавший в Лейпциг по приглашению Кристиана Готтфрида Кёрнера. В то же самое время здесь жил знаменитый издатель Георг Иоахим Гёшен (нем. Georg Joachim Göschen).

Дом Шиллера в Голисе был «заново открыт» в 1841 году: по инициативе секретаря лейпцигского театра Роберта Блюма 11 сентября здесь были торжественно открыты памятная доска и обрамляющие проход почётные ворота в барочном стиле. 24 октября 1842 года Роберт Блюм основал также Лейпцигское общество Шиллера (нем. Leipziger Schillerverein), взявшее на себя заботы по обустройству музея, открытого в 1848 году.

В 1856 году, под угрозой запланированных продажи и сноса, здание было выкуплено Шиллеровским обществом на собранные его членами пожертвования (в земельном кадастре собственность Общества на дом была закреплена в 1864 году).

Утраченные к началу XX века ворота музея были восстановлены в 1911 году по проекту Макса Лангхайнриха.

Во время Второй мировой войны, в декабре 1943 года крышу здания пробил зажигательный фугас, по счастливому стечению обстоятельств застрявший в бывшей спальне Шиллера и не причинивший значительного ущерба. Вслед за тем последовала эвакуация особо ценных экспонатов в Вурценский собор, где часть из них бесследно пропала.

В 1949 году Дом Шиллера стал государственной собственностью, и в 1961 году был подчинён Музею городской истории Лейпцига. Проведённые в 1966—1969 и 1985—1989 годы реставрационные работы, затронувшие сад и соседнее здание, однако, почти полностью изменили внешний вид музея; кроме того была безвозвратно утеряна оригинальная раскрашенная штукатурка стен.

В 1995 году, здание музея, находившееся под угрозой обрушения, было закрыто для проведения срочных восстановительно-реставрационных работ, и снова открыто спустя 3 года, 28 октября 1998 года. В 2002 году по историческим образцам был воссоздан крестьянский сад.

Выставка в доме-музее Шиллера с её примерно 100 оригинальными экспонатами посвящена, в первую очередь, литературным работам Шиллера и лейпцигским театральным премьерам его произведений («Коварство и любовь», «Дон Карлос», и других), а также истории написания оды «К радости». Кроме прочего, подробно освещена история Лейпцигского общества Шиллера, как и история самого здания. В музее регулярно организуются временные выставки.

Литература

• Sabine Hocquel-Schneider: Instandsetzung und Restaurierung des Schillerhauses in Leipzig. In: Landesamt für Denkmalpflege Sachsen (Hrsg.): Denkmalpflege in Sachsen. Mitteilungen des Landesamtes für Denkmalpflege 1999. fliegenkopf, Halle (Saale) 1999, S. 102—110.
• Volker Rodekamp (Hrsg.): Das Schillerhaus in Leipzig-Gohlis. Stadtgeschichtliches Museum, Leipzig 1998, ISBN 3-7950-3905-3.

См. также

• Голизский дворец

Отрывок, характеризующий Дом-музей Шиллера (Лейпциг)

– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.