Дом Бенуа (Санкт-Петербург)
Поделись знанием:
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.
Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.
Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.
– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!
В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
(перенаправлено с «Дом Бенуа»)
| Архитектурный памятник | |
Дом Бенуа
| |
 Дом Бенуа со стороны Каменноостровского проспекта | |
| Страна | Россия |
| Санкт-Петербург | Каменноостровский проспект, дом № 26—28; Кронверкская улица, дом № 29; Большая Пушкарская улица, дом № 37 |
| Координаты | 59°57′44″ с. ш. 30°18′46″ в. д. / 59.962417° с. ш. 30.312833° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.962417&mlon=30.312833&zoom=14 (O)] (Я) |
| Автор проекта | Л. Н. Бенуа, Ю. Ю. Бенуа, А. Н. Бенуа, А. И. Гунст (1911—1914) |
| Строительство | 1911—1914 годы |
| Статус |  Объект культурного наследия РФ № 7810368000
|
Дом Бенуа́ (бытует также название Дом трех Бенуа[1][2]) в Санкт-Петербурге — памятник истории и культуры регионального значения. Этот доходный дом был построен по заказу Первого Российского страхового общества в стиле неоклассицизма по проекту Л. Н. Бенуа, Ю. Ю. Бенуа и А. Н. Бенуа при участии А. И. Гунста.
Содержание
Архитектура
Проект здания по адресу Каменноостровский проспект, дом № 26—28, был утверждён в апреле 1911 года. Строительство было окончено в 1912 году.
Мягкая пластика фасадов, облицованных светло-серым горшечным камнем (талькохлоритом), специально доставлявшимся для постройки из Швеции, подчёркнута изящными декоративными деталями, невысокими колоннадами и скульптурой. Въезд в открытый парадный двор-курдонёр оформлен двурядной дорической колоннадой из красного гангутского гранита. Этим же камнем облицована цокольная часть зданий, а мелкими его обломками, выложенными в виде мозаики, отделаны стены первого этажа во внутреннем дворике.
Другая часть дома, выходящая на Кронверкскую (дом № 29) и Большую Пушкарскую (дом № 37) улицы, построена в 1913—1914 годах.
Все корпуса огромного комплекса соединяются при помощи целой системы дворов, которых насчитывается более десяти. Комплекс домов был обеспечен всеми современными для того времени коммуникациями: паровое отопление, встроенные лифты, электричество, гаражи, телефоны. Имелись своя электростанция, котельная, прачечная, мусоросжигательная печь, снеготаялка. В то время это был самый большой жилой комплекс в Санкт-Петербурге. В цокольном этаже располагались различные магазины.
Внутренняя планировка корпусов выделяется своей продуманностью и функциональностью. Несмотря на то, что парадные лестницы дома были выведены в открытые дворы-курдонёры, многим квартиросъёмщикам приходилось пользоваться чёрными лестницами, которые выходили в классические петербургские закрытые дворы. Таким образом, проблема узких «дворов-колодцев» в многоквартирных домах Санкт-Петербурга в этом проекте так и не была решена. Однако эта «новостройка» представлялось современникам чуть ли не как идеальный образец будущих многоквартирных зданий в городе. Это был один из самых благоустроенных домов начала XX века.
История
До 1917 года в корпусе со стороны Кронверкской ул. находились три лазарета, контора изысканий Арало-Каспийской железной дороги.
После Октябрьской революции, в ноябре 1918 года, часть квартир дома была «уплотнена» и превращена в коммунальные, а некоторые квартиры предоставлялись партийным деятелям, в том числе руководителям города. Впоследствии многие из них были репрессированы. Так, в 1934—1938 годах в корпусе по Каменноостровскому проспекту произошли аресты в 55 из 123 квартир.
В 1918—1920 годах в квартире № 116 располагался клуб финских коммунистов им. Куусинена. 31 августа 1920 в результате заговора так называемой «револьверной оппозиции» в этой квартире были расстреляны члены руководства КПФ (подробнее...), в том числе Юкка Рахья, сопровождавший Ленина в ночь на 25 октября 1917 с конспиративной квартиры на Сердобольской улице в «штаб революции» в Смольный институт. В 1920-х годах здесь находились редакция газеты финских коммунистов «Вапаус» (её главный редактор К. К. Лепола жил в этом же доме), Дом просвещения и финский клуб «Кирья» (в квартире № 2).
С 1956 года в доме работает Музей C. М. Кирова (c 1991 — филиал Музея истории Санкт-Петербурга)[3].
С 1995 года в доме находится редакция газеты «Женское счастье», имеющей несколько приложений («Ведунья», «Здоровье и экология женщины», «Практичная хозяйка»).
С 1999 года в цокольном этаже со стороны Каменноостровского проспекта даёт представления театр «Остров», в фойе которого устроен музей писателя и драматурга А. М. Володина.
Персоналии
Композиторы
- Композитор Д. Д. Шостакович жил и творил в кв. № 5 корпуса по Большой Пушкарской ул. с 1937 года до эвакуации в Куйбышев (Самару) в 1941 году. В этом доме им были написаны первые три части его Седьмой (Ленинградской) симфонии. В декабре 1945 года Д. Д. Шостаковичу предоставили квартиру № 1 в первом этаже окнами на Каменноостровский пр., где он до 1949 г. раз в месяц проводил депутатские приёмы; в этой же квартире некоторое время жили родители жены Шостаковича.
Мемориальная доска с горельефом Д. Д. Шостаковича установлена со стороны Большой Пушкарской улицы, а в курдонёре, открывающемся на Кронверкскую улицу, установлен его бюст.
- композитор Д. А. Толстой жил в этом доме некоторое время со своей матерью Н. В. Крандиевской-Толстой после 1935 года, а с 1950 по 1957 года — в квартире № 1 (часть которой была ему предоставлена по ходатайству Шостаковича).
Художники
- скульптор Фредман-Клюзель, Борис Оскарович.
Мансардный (шестой) этаж дома занимали две мастерские художников (кв. 44 и 100).
- художник Константин Маковский - его мастерская с 1912 до 1915 г. располагалась в кв. 100. [4]
- художник Е. А. Кибрик (в 1930-х занимал квартиру-мастерскую № 44).
- художник А. А. Мыльников с 1951 по 1967 год жил и работал в квартире-мастерской № 44. 21 мая 2013 года на фасаде дома, выходящем на Каменноостровский проспект, была установлена и открыта памятная доска.
- художник В. Д. Двораковский (1904-1979) [5]
- художник Л. А. Сергеева (1980-1993 гг. занимала квартиру-мастерскую № 22).
Деятели театра и кино
- актёр Б. А. Бабочкин (в 1936—1937 годах)
- кинорежиссёр, сценарист и актёр Г. Н. Васильев (в 1920-х)
- оперная певица Е. И. Збруева
- актёр, драматург и сценарист Л. С. Любашевский
- артистка кордебалета Мариинского театра Антонина Рафаиловна Нестеровская, впоследствии ставшая женой великого князя Гавриила Константиновича
- актёр Н. К. Черкасов (в 1941—1942 годах; по возвращении в Ленинград в 1944 году поселился в соседнем доме по Кронверкской ул.)
- актриса Е. А. Уварова (в той же квартире, где и Л. С. Любашевский)
Литераторы
- литературный критик и литературовед Б. С. Вальбе (с 1927 года)
- публицист В. М. Дорошевич (в корпусе по Кронверкской ул.)
- поэт А. А. Прокофьев (с 1957 до своей смерти в 1971 году)[6]
- поэт и писатель А. Д. Скалдин (с 1913 года)
- писатель М. П. Чехов (с 1914 года); здесь же в кв. № 36 находилась редакция его журнала «Золотое детство»
Архитекторы
- А. Л. Берлин
- И. Г. Лангбард, заслуженный деятель искусств Белорусской ССР
- А. А. Оль (жил в квартире на первом этаже с 1940 по 1958 год)
Учёные
- нейрофизиолог, академик АН СССР и АМН СССР, научный руководитель Центра «Мозг» АН СССР, а с 1992 года — Института мозга человека РАН Н. П. Бехтерева (жила в кв. № 33);
- востоковед А. А. Васильев (жил в доме до 1925 года);
- полярный исследователь Р. Л. Самойлович (жил в той же квартире, которую позже занимал Д. Д. Шостакович);
- будущий физик Н. А. Толстой (некоторое время жил здесь со своей матерью Н. В. Крандиевской-Толстой после 1935 года);
- известный физик Ю. Н. Демков бо́льшую часть жизни жил в квартире на углу Кронверкской и Большой Пушкарской улиц (в кв. № 27);
- историк, философ и публицист И. С. Книжник (Ветров) (жил в кв. № 96 в 1930-х).
- учёный, инженер в области радиотехники М. С. Нейман (с 1929 по 1941 год жил с семьёй в двух комнатах коммунальной квартиры: парадная № 2, 2-й этаж, кв. № 13)[7].
Партийные и государственные деятели
- C. М. Киров жил в этом доме с момента переезда в Ленинград до смерти (в 1926—1934 годах). На фасаде со стороны Каменноостровского проспекта в 1964 году установлена мемориальная доска из гранита с мраморным барельефом С. М. Кирова (скульптор Г. Д. Ястребенецкий).
- Г. Е. Зиновьев (в кв. № 118, в 1924—1926 годах),
- С. П. Восков (в кв. № 44),
- И. И. Газа,
- Н. П. Глебов-Авилов,
- А. П. Гричманов (в кв. № 192 с сентября [[1936 год]а]),
- Г. Е. Евдокимов (в кв. № 23, а его жена — в кв. № 120; с января 1923 года по 1926 год),
- Н. П. Комаров,
- А. А. Кузнецов (с 1937 по 1946 год)[6],
- Отто Куусинен,
- З. И. Лилина,
- А. К. Скороходов (в кв. № 87),
- П. С. Попков (в кв. № 108 с 1939 года по 1950 год),
- Б. П. Позерн,
- Эйно Рахья (в кв. № 8 корпуса по Большой Пушкарской ул., с 1918 года),
- Г. С. Ровио (в кв. № 48, с 1918 года)
- Г. И. Сафаров,
- П. И. Смородин,
- С. М. Соболев,
- Н. М. Шверник,
и другие.
Военачальники СССР
- Маршал Советского Союза Л. А. Говоров (с 1942 по 1946 год), командующий войсками Ленинградского фронта, а затем войсками Ленинградского военного округа[6]
- В. М. Гиттис (в кв. № 119), командующий военным округом — с 25 августа 1921 года по 26 октября 1926 года,
- Б. М. Шапошников, командующий военным округом — с 29 сентября 1935 года по май 1937 года,
- П. Е. Дыбенко, командующий военным округом — с 5 июня 1937 года по 27 января 1938 года.
Напишите отзыв о статье "Дом Бенуа (Санкт-Петербург)"
Литература
- Памятники архитектуры и истории Санкт-Петербурга. Петроградский район / Под ред. Б. М. Кирикова. — СПб.: Издательский дом «Коло», 2007. — 584 с. — ISBN 5-901841-21-2.
- Привалов В. Д. Каменноостровский проспект. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. — 639 с. — ISBN 5-9524-1882-1
- William Craft Brumfield The Origins of Modernism in Russian Architecture. Berkeley, Los Angeles, Oxford: University of California Press. — 1991. — P. 255[8].
- [www.lib.ru/NTL/PUTEWODITELI/leningrad_1986.txt Ленинград: Путеводитель] / Сост. В.А. Витязева, Б.М. Кириков. — Издание 2-е, стереотипное, с изменениями. — Л.: Лениздат, 1988. — С. 203 — 248. — 366 с. — ISBN 5-289-00492-0.
См. также
Примечания
- ↑ [gorod.spb.ru/articles/894/ Дом трех Бенуа]
- ↑ [www.ipetersburg.ru/dom-treh-benua/ Ирина Федотова. Дом трех Бенуа]
- ↑ [kirovmuseum.ru/ Главная — Музей С. М. Кирова]
- ↑ www.photoarchive.spb.ru/showObject.do?object=2000593227&page=2 ; ж. "Антикварный мир : вестник антикварного рынка." СПб. : 2012. № 5. С. 48-49.
- ↑ Михаил Герман. В. Двораковский. Л Художник РСФСР. 1970 . С. 8.
- ↑ 1 2 3 Мемориальная доска установлена со стороны Кронверкской улицы.
- ↑ [sites.google.com/site/msneiman1905/ Сайт «М. С. Нейман»]
- ↑ [publishing.cdlib.org/ucpressebooks/view?docId=ft1g5004bj&brand=ucpress William Craft Brumfield The Origins of Modernism in Russian Architecture]
Ссылки
- [walkspb.ru/zd/kamennoostr26.html Дом Бенуа] на сайте [walkspb.ru/ «Прогулки по Петербургу»]
Отрывок, характеризующий Дом Бенуа (Санкт-Петербург)
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.
Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.
Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.
– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!
В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
