Дом Марии Элизабет Людерс

Дом Марии Элизабет Людерс (нем. Marie-Elisabeth-Lüders-Haus) располагается в правительственном квартале Берлина, в комплексе Федеральной ленты, между улицами Аделе-Шрайбер-Кригер-штрассе и Шиффбауэрдамм. Здание было построено за пять лет и открылось 10 декабря 2003 года, став третьим новым парламентским зданием на Шпрее. Архитектор проекта — Штефан Браунфельс.

Здание получило своё имя в честь либерального политического деятеля и представительницы женского движения в Германии Марии Элизабет Людерс. В западной ротонде здания располагается научный сервисный центр германского бундестага, в состав которого входят, в частности, большая библиотека, насчитывающая 1,3 млн томов и занимающая третье место по величине среди парламентских библиотек мира, архив, хранящий первоисточники по истории бундестага и Федеративной Республики Германия, и пресс-документация. Под информационным и консультационным уровнем библиотечной ротонды в ничем не заполненном больше пространстве сохранена часть Берлинской стены. В доме Марии Элизабет Людерс также есть большой зал для слушаний, который используют тематические комиссии и комитеты по расследованию.

Вместе со зданием Ведомства федерального канцлера и домом Пауля Лёбе образует Федеральную ленту, единый архитектурный комплекс в излучине Шпрее в административном районе Митте.

См. также

• Дом Пауля Лёбе

Литература

• Einblicke. Ein Rundgang durchs Parlamentviertel. Deutscher Bundestag, Referat Öffentlichkeit. Berlin, 2010

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Дом Марии Элизабет Людерс
• [www.bundestag.de/kulturundgeschichte/architektur/luedershaus/index.html Дом Марии Элизабет Людерс на сайте бундестага]

Отрывок, характеризующий Дом Марии Элизабет Людерс

– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…