Дом Масалитиной

Достопримечательность
Дом Масалитиной
Страна	Россия
Город	Ростов-на-Дону, Большая Садовая улица, дом 113
Архитектурный стиль	эклектика
Автор проекта	Г. Н. Васильев
Дата постройки	1890 год
Статус	Культурное наследие Российской Федерации, объект № 6100054000

Дом Масалитиной (Доходный дом Ворожеина) — здание в Ростове-на-Дону, расположенное на перекрёстке Большой Садовой улицы и Кировского проспекта. Построено в 1890 году по проекту архитектора Г. Н. Васильева в духе эклектики. В начале XX века дом принадлежал купчихе П. К. Масалитиной. В настоящее время здание занимает ресторан «Нью-Йорк». Дом Масалитиной имеет статус объекта культурного наследия регионального значения.

История

Доходный дом К. А. Ворожеина был построен в 1890 году по проекту архитектора Г. Н. Васильева. По данным на 1913—1914 годы дом принадлежал П. К. Масалитиной. В нём размещались: галантерейный магазин X. Мермелыштейн, фабрика по производству халвы Н. М. Масалитина, колбасная фабрика Бейтлан и Кюнцельм, конвертная фабрика Н. И. Кравченко, часовой магазин Ф. Волошиновой, товарищество под фирмою Вейденбах.

В 1920-е годы после прихода советской власти дом был национализирован. На втором этаже разместились жилые квартиры. Во время Великой Отечественной войны был утрачен угловой купол. После окончания войны его восстановили в упрощённых формах. В 1950-х годах первый этаж здания занимали: «Парикмахерская», магазин «Кондитерские изделия», «Пивная».

В 1990—2000-е годы у здания несколько раз менялся владелец, и каждый из них вносил изменения в облик здания. В начале 2010-х годов проводился ремонт здания. Строители отклонились от проекта, в результате чего здание поменяло первоначальную цветовую гамму: первый этаж оказался выкрашен в зелёный цвет. 28 сентября 2013 года в здании произошёл пожар.

Архитектура

Особняк занимает торец квартала на пересечении Большой Садовой улицы и Кировского проспекта. Здание кирпичное двухэтажное с многоскатной крышей. Строение имеет прямоугольную конфигурацию в плане, и коридорную систему планировки.

Дом Масалитиной построен в духе эклектики, в его архитектуре и оформлении сочетаются элементы барокко и классицизма. Композиционным ядром особняка является бельведер с куполом и шпилем в угловой части. Первоначально купол имел более пышное оформление: он был покрыт «чешуйками», а по бокам находились четыре слуховых окна. Купол завершался восьмигранным объёмом, украшенным барельефами в виде ваз. Над этим объёмом возвышался шпиль с шаром.

Фасады здания украшает кирпичный декор. Первый этаж рустован. Основные входы выделены ризалитами, завершёнными аттиками сложной конфигурации. Оконные проёмы оформлены профилированными наличниками, сандриками и подоконными нишами. Среди декоративных элементов здания: междуэтажная тяга, декоративные кронштейны, фриз, профилированный карниз, пилястры.

Литература

• Есаулов Г. В., Черницына В. А. Архитектурная летопись Ростова-на-Дону. — 2-е изд.. — Ростов-на-Дону, 2002. — ISBN 5-8456-0489-3.

Отрывок, характеризующий Дом Масалитиной

Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.