Дом Оренштейна
Памятник культуры Малопольского воеводства[1]: регистрационный номер А-944 от 5 апреля 1993 года.
| Достопримечательность | |
Дом Оренштейна
Kamienica Ohrensteina | |
| |
| Страна | Польша |
| Малопольское воеводство | Краков, угол дома по 42 по ул. Детла и дома 27 по ул. Страдомской |
| Строительство | 1911 год—1913 год годы |
Дом Оренштейна (польск. Kamienica Ohrensteina) — название здания, находящегося в Польше на территории краковского центрального городского района Дзельница I Старе-Място по адресу ул. Детла, 42. Памятник культуры Малопольского воеводства.
Дом был построен в 1913 году и принадлежал еврейскому торговцу Моисею Оренштейну и его жене Розе.
Здание в стиле модернизма спроектировал польский архитектор Ян Завейский. Здание было построено на месте старого дома, который принадлежал родственникам Яна Завейского. До 1939 года дом был самым большим многоквартирным зданием в Кракове. На башне дома был шпиль, который был демонтирован немцами во время Второй мировой войны.
5 апреля 1993 года здание было внесено в реестр памятников культуры Малопольского воеводства (№ А-944).
Напишите отзыв о статье "Дом Оренштейна"
Примечания
- ↑ [www.nid.pl/pl/Informacje_ogolne/Zabytki_w_Polsce/rejestr-zabytkow/zestawienia-zabytkow-nieruchomych/MAL-rej.pdf Narodowy Instytut Dziedzictwa: Rejestr zabytków nieruchomych — województwo małopolskie]
Литература
- Encyklopedia Krakowa red. Antoni Henryk Stachowski, PWN 2000, ISBN 83-01-13325-2
Отрывок, характеризующий Дом Оренштейна
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
