Дом Турчевича

Достопримечательность
Дом архитектора Турчевича
Дом архитектора Турчевича
Страна	Россия
Город	Пермь
Автор проекта	А. Б. Турчевич
Первое упоминание	1782
Дата основания	1890-е
Строительство	1892—1898 годы
Статус	Объект культурного наследия РФ № 5930066000

Дом архитектора Турчевича — достопримечательность Перми. Находится на углу улиц Екатерининской и Островского. 20 мая 1993 года по решению № 683 Малого Совета Пермского Облсовета здание принято на государственный учёт как памятник архитектуры и градостроительства «Дом архитектора А.Б. Турчевича (1890-е гг.)», о чём напоминает табличка на стене дома.

История

Место, где располагается дом Турчевича, впервые упоминается 10 мая 1782 как выделенное «Солдата Петра Бородина жене Анисье» для застройки. Годом позже, 15 мая 1783 г., этот участок как не застроенный был отдан копиисту Фёдору Городскому. План губернского города Перми 1822 г. показывал этот участок застроенным деревянными жилым домом и служебным зданием параллельно дому в глубине усадьбы. Следующий раз домовладение на углу улиц Екатерининской и Верхотурской, № 32/15, упоминается в 1886 году как принадлежащее Клинбергу Александру Федоровичу. Наконец, в 1890-е гг. этот участок стал принадлежать А. Б. Турчевичу и его жене потомственной дворянке актрисе Ольге Петровне Смердиной. Упоминается, что здесь находился снесённый полукаменный дом А. М. Благовидова.

24 марта 1892 года Ольга Петровна Турчевич направила в Городскую управу Перми прошение и проект, предусматривавший возведение на углу улиц Екатерининской и Верхотурской полукаменного двухэтажного дома и одноэтажных деревянных служб. Однако пермский архитектор В. В. Попатенко выдал заключение о несоответствии проекта дома ряду строительных норм и правил, и Городская управа 14 апреля 1892 г. вернула проект на доработку. Вероятно, требуемые изменения в проект были внесены, поскольку повторное прошение от 12 мая 1892 г. было удовлетворено.

Очевидно, к 1898 г. домовладение № 176 в 1-й части города Перми на углу улиц Екатерининской и Верхотурской, № 32/15, было построено, т. к. его стоимость была оценена Городской управой для взимания сборов и налогов с домовладения в 5000 руб., а в следующем 1899 г. – в 4873 руб. В этом доме с 1898 г. работала организованная Турчевичем первая частная проектная организация. Сохранилась реклама в адрес-календаре за 1908 г. о разработке организацией проектов, смет и выполнением ею строительных работ.

После Октябрьской Революции домовладение у Турчевой (вероятно, ошибочное написание фамилии Турчевич) в соответствии с Декретом ВЦИК от 20 августа 1918 г. было конфисковано. В 1920-е гг. дом Турчевича принадлежал Комхозу и был арендован VI Техническим участком «Камрайкомвод» под детский дом № 16-1. В 1933 г. здесь находились дом глухонемых и школа глухонемых № 34.

7 августа 1956 года по распоряжению Совета Министров СССР за № 146-Р было учреждено бассейновое управление рыбоохраны «Камуралрыбгосвод» в городе Молотов, которое в 1959 г. занимало дом по ул. Большевистский, 32. Ныне здесь находятся Камско-Уральское бассейновое управление по рыболовству и сохранению водных биологических ресурсов и Отдел госконтроля, надзора и охраны водно-биологических ресурсов по Пермскому краю.

Описание

Дом Турчевича представляет собой двухэтажное здание высотой 8 м. По центру главного фасада здания выделяется фронтон, по углам дом украшен двумя башенками со шпилями.

Ссылки

• Гайсин О. Д. [www.metrosphera.ru/history/arch/?pub=111 ДОМ АРХИТЕКТОРА А.Б. ТУРЧЕВИЧА (1890-Е ГГ.)] (рус.). Метросфера. Проверено 14 января 2014.

Литература

• Спешилова Е. Старая Пермь: Дома. Улицы. Люди. 1723-1917. — Пермь: Курсив, 1999. — 580 с. — 5000 экз.

Отрывок, характеризующий Дом Турчевича

Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.