Дом единства (Даугавпилс)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Дом Единства (латыш. Vienības nams) — многофункциональное здание, находящееся в центре Даугавпилса (Латвия). Занимает квартал в периметре улиц Ригас—Гимназияс—Саулес—Виенибас, в 30 годах XX века ул. Ригас-Вадоня-Саулес-3-го января. Адрес- Ригас,22а

Архитектурные особенности

Памятник архитектуры 30-х годов XX века. Построено по инициативе Карлиса Улманиса на бывшей Александровской площади перед Собором Александра Невского. Строительство здания начато 15 мая 1936 года, на сооружение здания пошло 600 вагонов кирпича. Строительство закончено 19 декабря 1937 года. Проект архитектора В. Витанда. Изображен на марке ЛР 1939 года. Здание пострадало во время освобождения города в 1944 году, был взорван фасад по ул. Саулес, позднее восстановлено. Есть фронтовые рисунки 1944 года с изображением взорванного места. Немцами были сняты буквы перед центральным входом. Надпись на центральном фасаде «Vienības nams» восстановлена в 2005 году, за 11 букв отдано 5 тыс.латов (сообщение Нашей газеты).

В здании располагалось и располагается много городских учреждений — Даугавпилсский театр, Латгальская центральная библиотека, Центр латышской культуры, банк, Даугавпилсский информационный туристический центр, ресторан, фитнес-центр, книжный магазин, кафе. Ранее размещалась типография, гостиница Ленинград (имелся лифт), плавательный бассейн, Дом культуры № 1, армейский магазин, универмаг. На 3 этаже по ул. Гимназияс находился городской Дом пионеров в 1946—1949 годах, зал игровых автоматов.

В 2004 году 8 сентября на фасаде здания по Гимназияс установлена памятная доска архитектору В. Витанду и дому.

В 2007 году город отметил 70-летие здания.

Настоящее время

В 2002—2004 годах была проведена реконструкция зрительного зала театра. В октябре 2008 — июне 2009 года в Центральной Латгальской библиотеке установили обзорный лифт, действующий до 4 этажа. Заработал 16 июня 2009 года. Всего в здании оборудованы 2 лифта.

В сентябре 2009 года начат ремонт фасада, поставлены леса, натянута сетка, сбивается старая штукатурка со стен и т. д. Новый вид ничем не должен отличаться от прежнего, так как здание является памятником архитектуры.

В октябре 2009 года вырублены деревья (пихты и вязы) перед центральным входом. Два фонаря сняты для ремонта, гранитные основания временно разобраны. В марте-апреле 2010 года перебрали гранитные ступени крыльца театра,вернули после реставрации два фонаря из чугуна.

В сентябре 2010 года закончена реконструкция здания длившаяся больше года и затянувшаяся из-за обнаруженных повреждений фундамента,и необходимости ремонта подземных помещений под внутренним двором Дома. В ходе реконструкции обновлён фасад, высажены новые пирамидальные дубы напротив фасада и со стороны улицы Саулес, произведена установка подсветки лицевой части здания (входа в театр), установлены старые фонари вдоль площади Виенибас, а также небольшие декоративные фонари вдоль улицы Виенибас и со стороны площади, установлена афишная тумба и афишные стенды по обе стороны от входа в театр и с правой стороны от входа в центр латышской культуры, над входом установлена вывеска концертного зала центра латышской культуры. 17 сентября 2010 года прошла официальная церемония открытия и освящения Дома после ремонта фасадов с участием городской думы и бывшего президента Латвии Гунтиса Улманиса, который посадил возле здания дуб.

В конце декабря 2010 года снега, завалившие город, вызвали затопление потолков и стен здания. Дума выделила деньги на ремонт крыши, упоминалась сумма в 12 тыс. латов.

17 ноября 2011 года открыта мемориальная доска городскому голове Андрису Швирксту (1938-1940) со стороны Центральной площади, фасад по ул.Ригас.

Интересные факты

• Дом Единства — самое крупное здание в Прибалтике, построенное во время первой Латвийской Республики.
• В 1939 году Нардом отразился на почтовой марке, смотри раздел марки и открытки города в статье Даугавпилс.
• В советское время после войны перед центральным входом в театр от ул. 5-го августа (сейчас-Виенибас) стоял парный памятник Сталину и Ленину, в 1956 году снесен.

Отрывок, характеризующий Дом единства (Даугавпилс)

Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.