Дом культуры

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Дом культуры (Дворец культуры) — клубное учреждение, центр культурно-массовой и просветительской работы.

В СССР имела место следующая классификация домов культуры[1][2]:

Управление Домами культуры (Дворцами культуры) в условиях командно-административной системы в СССР осуществлялось и осуществляется поныне в постсоветском пространстве посредством администраций Домов культуры (Дворцов культуры), назначаемых вышестоящими органами муниципального и государственного управления, что серьёзно сдерживает на сегодня превращение Домов культуры (Дворцов культуры) в подлинные центры самого широкого и государством неангажированного самодеятельного народного творчества, в массовые школы демократии и самоуправления, в материально-технический базис гражданского общества.

Массовое развитие подобных клубных учреждений началось в СССР с ноября 1920 года[4], когда декретом Совнаркома в системе Наркомпроса РСФСР был образован Главполитпросвет[5]. Российские народные дома, появившиеся со второй половины 1880-х годов, были преобразованы тогда в рабочие клубы и дома культуры[6]. Первым «дворцом культуры ВЦСПС»[7] (впервые в стране возведённым на средства профсоюзов, к юбилейной дате 8 ноября 1927 года)[8] стал Дворец культуры имени А. М. Горького в Ленинграде. Первые дворцы и дома пионеров и школьников в СССР были открыты в 19231924 годах в Москве[9].

Клубные учреждения того же типа были воссозданы в послевоенный период в культурно-политической жизни и других стран социализма. В большинстве случаев они носили и аналогичные названия (в переводах на местные языки), хотя есть исключения: например, в Болгарии сохранилось также прежнее наименование — Читалиште — для общественных клубных учреждений, которые, подобно российским народным домам[6], известны с конца XIX века.
В новейший период для некоторых из таких стран (как и стран бывшего СССР) характерен отход от терминов «дом (или дворец) культуры», ассоциирование их с предыдущей эпохой, нередкое переименование (например, в «культурные центры», «концерт-холлы», «дворцы конгрессов» и т. п.)[10]. В то же время, в целом ряде других стран той же категории — этого не происходит, наименование «дом культуры» прочно остаётся частью нейтральной в «политическом» отношении лексики, своего рода национальным синонимом для принятых во всём мире понятий[11].

Следует заметить, что явление, практически аналогичное не только по названию, но и по сути, развивалось помимо стран социалистического лагеря — в рамках целого ряда других национальных культур. Так, широкое распространение получили общественно-культурные центры, тоже традиционно называемые «домами культуры» — в испаноязычном мире (см. исп. Casa de la Cultura и статью Centro cultural). Прежде всего — в Латинской Америке, а также и в самой Испании[12].

С другой стороны, во франкофонных странах (во Франции и позднее Канаде) сходный (и аналогично называющийся) тип учреждений широко и массово развивается с 1960-х годов (вероятно, не без влияния и «советского опыта»: см. фр. Maison de la Culture), благодаря первоначальной инициативе Андре Мальро на посту министра по делам культуры в правительстве де Голля. Несмотря на то, что в отдельные периоды этот проект подвергался критике и частичным перепрофилированиям и переименованиям, а после 1991 года «дома культуры» были объединены с клубными учреждениями иных типов в рамках «театральных» задач, но и в новом столетии учреждения под типовым названием «Дом Культуры» (фр. Maison de la Culture) функционируют во множестве французских городов, в зданиях, специально для них спроектированных выдающимися архитекторами[13]. Что касается франкоговорящей Канады, то в одном лишь Монреале сегодня работает 12 «Домов культуры» французского типа (см. фр. Maisons de la culture de Montréal).
Во Франции, Бельгии и канадском Квебеке — также широко распространены учреждения, подобные советским «дворцам и домам пионеров и школьников» (теперь — «центрам детского и юношеского творчества»): в Канаде они носят название «домов молодёжи» (см. фр. Maison des jeunes), а в самой Франции — «домов молодёжи и культуры», входящих в государственную систему, подчинённую Министерству молодёжи и спорта (см. фр. Maison des jeunes et de la culture).

«Домом Культуры» (фин. Kulttuuritalo) называется также один из главных шедевров финского зодчего Алвара Аалто в Хельсинки. С момента постройки в 1958 году и до 1992 года это здание принадлежало Коммунистической партии Финляндии, после банкротства и распада партии в начале 1990-х — находится в государственной собственности (и под государственной охраной в качестве памятника архитектуры)[14].



Дворцы культуры по странам

См. также

Напишите отзыв о статье "Дом культуры"

Примечания

  1. [slovari.yandex.ru/dict/gl_social/article/2902/290_2971.HTM Дом культуры](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2844 дня)) — статья из Словаря по общественным наукам «Глоссарий.ру» (проект Яндекс.Словари)
  2. Дворцы и дома культуры в СССР // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  3. Дом народного творчества // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  4. Клубные учреждения // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  5. Главполитпросвет // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  6. 1 2 Народные дома // Москва: Энциклопедия / Глав. ред. С. О. Шмидт; Сост.: М. И. Андреев, В. М. Карев. — М. : Большая Российская энциклопедия, 1997. — 976 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-277-3.</span>
  7. [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_sp/676 Дворцы культуры] — статья из Энциклопедического справочника «Санкт-Петербург. Петроград. Ленинград» — БРЭ (и проекта «Энциклопедия Санкт-Петербурга» — [dic.academic.ru Словари и энциклопедии на Академике])
  8. [www.gorkogo.spb.ru/?mode=ShowPage&PageName=history Исторический очерк] на интернет-сайте Дворца культуры имени Горького в Санкт-Петербурге
  9. Дворцы и дома пионеров и школьников // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  10. См., например, в статьях: нем. Kulturhaus, чеш. Kulturní dům или Palác kultury
  11. См., например, статьи: латыш. Kultūras nams, польск. Dom kultury
  12. Перечень из наиболее известных латиноамериканских и испанского «домов культуры» в испаноязычной Википедии: исп. Casa de la Cultura (desambiguación)
  13. См., например, об этом в статьях французской Википедии: фр. Maison de la culture de Firminy-Vert, Maison de la Culture de Grenoble, Maison de la Culture de Bourges, Musée Malraux и др.
  14. См.: фин. Kulttuuritalo или англ. Kulttuuritalo (The House of Culture)
  15. </ol>

Отрывок, характеризующий Дом культуры

Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.


В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.