Дом летающих кинжалов
| Дом летающих кинжалов | |
| 十面埋伏 | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
119 мин. |
| Бюджет |
100 млн. RMB |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Дом лета́ющих кинжа́лов» (кит. 十面埋伏, shí miàn mái fú, англ. House of Flying Daggers) — фильм Чжана Имоу, участник внеконкурсной программы 57-го Каннского кинофестиваля. Чжао Сяодин был номинирован на «Оскар» в 2005 году за лучшую операторскую работу.
Картина в жанре уся. Рассказывает о тайном агенте императорской полиции, который охотится за лидерами повстанческого движения и завоёвывает для этого доверие, по его данным, дочери лидера мятежников и сам же попадает в ловушку. Это один из фильмов, отображающих «запретную» любовь и показывающих, как любовь губит жизни.
Содержание
Сюжет
Древний Китай, время правления династии Тан, 859 год. Процветающая в прошлом династия императоров приходит в упадок. Земли охватывают волнения, очаги недовольства вспыхивают с каждым днём сильнее. Всё больше горожан вступают в тайное движение «Дом летающих кинжалов», прозванных так за искусное обращение с метательным оружием. Совершая набеги на богатых и отдавая деньги бедным, они завоёвывают любовь и признание мирных жителей, но вместе с этим и получают сильных врагов в лице чиновников и солдат.
Основной сюжет закручивается вокруг Цзиня — капитана местной полиции. Его друг капитан Лю поручает ему посетить новый дом развлечений «Пионовый сад», где одна из танцовщиц, возможно, является дочерью убитого главаря, за которого повстанцы поклялись отомстить. Цзинь посещает дом и просит показать ему лучшую танцовщицу, при этом хозяйка упоминает, что эта девушка слепа. К нему приводят девушку по имени Сян Мэй. Девушка танцует танец и поёт песню: «Живёт на севере такая красота, один её взгляд и гибнут города, другой взгляд — и вся страна в смятении…». Но едва она заканчивает танец, как выпивший Цзинь кидается на неё. Прибежавшая полиция во главе с Лю якобы арестовывает Цзиня, и хочет арестовать Сян Мэй. Хозяйка в последний момент уговаривает капитана Лю не арестовывать её лучшую танцовщицу. Взамен Лю просит, чтобы Сян Мэй станцевала для него. Во время танца Сян Мэй нападает на Лю. В ходе продолжительного поединка Лю с трудом побеждает Сян Мэй, и её хватает полиция. В личных вещах Сян Мэй обнаруживаются «летающие кинжалы» — особые метательные ножи, которыми пользуется их тайное общество. В разговоре с Цзинем Лю говорит, что, возможно, это и есть дочь убитого главаря «Дома летающих кинжалов». Она слепа, но в совершенстве владеет оружием и боевыми искусствами, полагаясь только на слух.
Ночью на полицейское управление нападает неизвестный человек, который легко побеждает караульных, освобождает Сян Мэй и убегает с ней в лес. Таинственным воином оказывается Цзинь, действующий по поручению Лю. Сян Мэй узнаёт его голос, хотя не видит его и не знает его имени — он называет себя Ветер. Отбившись от солдат, путники переодеваются и идут в одно из полей. Но и здесь солдаты находят их. В отличие от предыдущих четырёх солдат (которые по сговору притворились убитыми Цзинем), эти не знают капитана, и Цзинь вместе с Сян Мэй отбивает атаку первого отряда, после чего подоспевает ещё больше правительственных солдат. В последний момент, когда Цзин и Сян Мэй уже почти обессилели, из лесной чащи вылетают несколько десятков деревянных шипов, которые убивают нескольких солдат и помогают путникам одолеть остальных. Ночью Цзинь идёт в лес и встречает Лю. Тот предупреждает его о новом отряде солдат, и предлагает ему вооружение, но Цзинь отказывается — он устал убивать своих. Найдя ночлег в одной из деревень, они сидят доме у костра. Сян Мэй спрашивает у Цзиня, почему он называет себя Ветер, на что он отвечает что он как ветер — летит куда он пожелает, и не останавливается. Сян Мэй ссорится с Ветром и уходит. Чуть позже Цзинь видит, что в погоню за Сян Мэй устремляется колонна солдат.
Ничего не подозревающая девушка сидит в бамбуковом лесу. Неожиданно на неё нападают солдаты, притаившиеся на деревьях. Возвращается Ветер и помогает Сян Мэй отбиться от солдат, вместе они пытаются убежать, но попадают в ловушку. Солдаты прибивают их к земле бамбуковыми копьями. Неожиданно появившиеся воины «Дома летающих кинжалов» за считанные секунды убивают большой генеральский отряд и освобождают путников. Главой «Летающих кинжалов» оказывается хозяйка «Пионового сада». Цзиня разоблачают и пленят. Сян Мэй оказывается зрячей, и говорит, что она не была дочерью главаря. Неожиданно приводят пленного капитана Лю. Главарь дома сама уводит его, чтобы убить, но вместо этого освобождает. Лю тоже принадлежит к клану, а все эти события были изощренной игрой с целью заманить в ловушку генеральские отряды. Лю просит встречи с Сян Мэй, которую он любит. Тренируясь в лесу, они ложатся на траву и целуются, но Сян Мэй больше не любит его, она полюбила Цзиня и хочет быть с ним. В ярости Лю хочет овладеть ей силой, но подоспевшая глава ранит его кинжалом и требует, чтобы он продолжил шпионить для Дома, после чего приказывает Мэй увести Цзиня и убить его. Но Сян Мэй не может его убить. Она освобождает его, и они занимаются любовью. Цзинь спрашивает у неё, смогут ли они встретиться, на что она отвечает, что в этом случае один из них неминуемо погибнет. Цзинь предлагает ей поехать с ним и скитаться по миру «как ветер», на что она отвечает отказом. Цзинь уезжает. Сян Мэй после некоторых размышлений едет за ним, но в поле из зарослей неожиданно вылетают два кинжала, один из которых сильно ранит Мэй, после чего она видит Лю, выходящего из зарослей. Тот в ярости, потому что Сян Мэй предала его. Прибежавший Цзинь вступает в отчаянную схватку с Лю и почти побеждает его, но тот неожиданно вытаскивает кинжал, которым его ранила Хозяйка. Тяжело раненная Сян Мэй поднимается и угрожает убить Лю, если он не уйдёт. Цзинь умоляет её не вытаскивать кинжал из груди, иначе она погибнет. Он изо всех сил идет к Сян Мэй. Лю делает обманный выпад кинжалом, но на самом деле не выпускает его из руки. Сян Мей, желая спасти любимого, бросает наперехват тот кинжал, что был у неё в груди, но он отбивает лишь каплю крови, сорвавшуюся с кинжала Лю во время его выпада. Мэй умирает от потери крови и улыбается им обоим. Лю в агонии уходит, а Цзинь прижимает Мэй к себе и поёт ей песню, которую она когда-то пела для него:
- Живёт на севере такая красота,
- Что нет прекраснее на белом свете.
- Один лишь взгляд её — и гибнут города,
- Ещё один — и вся страна в смятении.
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Энди Лау | Лю |
| Такэси Канэсиро | Цзинь |
| Чжан Цзыи | Сян Мэй |
Интересные факты
- Боевые сцены в фильме поставил Чэн Сяодун.
- Решающая боевая сцена была снята в Ивано-Франковской области (г. Косов), Украина[1]. Снег тогда пошёл очень рано (в октябре), застав съёмочную группу врасплох, так как в это время уже началась съёмка сцены. В связи с этим было решено изменить сценарий таким образом, чтобы казалось, как будто эта эпическая битва началась осенью и закончилась зимой. Чжан Имоу был очень доволен тем, как всё обернулось, так как это задаёт идеальный тон сцене и нарочито подчёркивает кровь, разливающуюся на снегу.
- Точный перевод китайского названия фильма — «Засады со всех сторон». Так как «летающими ножами» на жаргоне китайских боевых искусств называют метательные ножи, то правильным переводом английского названия является «Клан метателей ножей».
- Чтобы подготовиться к своей роли, Чжан Цзыи два месяца жила вместе со слепой девочкой.
Напишите отзыв о статье "Дом летающих кинжалов"
Примечания
- ↑ (англ.)www.landmarktheatres.com/mn/houseflyingdaggers.html
Ссылки
- [www.sonypictures.com/homevideo/houseofflyingdaggers/ Официальный сайт фильма]
- [domkinjalov.filmz.ru/ Официальный русскоязычный сайт фильма]
- «Дом летающих кинжалов» (англ.) на сайте Internet Movie Database
| ||||||
Отрывок, характеризующий Дом летающих кинжалов
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.
Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
