Дом правительства Республики Беларусь

Достопримечательность
Дом правительства Республики Беларусь
Страна	Республика Беларусь
Город	Минск
Архитектурный стиль	конструктивизм
Автор проекта	Иосиф Григорьевич Лангбард
Строительство	1930—1934 годы

Дом правительства Республики Беларусь (белор. Дом урада) — здание правительства Республики Беларусь в Минске. Расположено на площади Независимости. Крупнейшее общественное здание объёмом 240 000 м³, один из лучших памятников конструктивизма, положило начало формированию нового центра города — б. площади Ленина. В здании работает законодательный орган государственной власти — Парламент, состоящий из двух палат — Палаты представителей и Совета Республики; Совет Министров — центральный орган исполнительной власти, Президентская библиотека Республики Беларусь, другие государственные учреждения.

История

Был построен с 1930 по 1934 по проекту архитектора Иосифа Григорьевича Лангбарда.

Конкурс на проектирование Дома Правительства БССР (главного административного здания республики) — проводился в 1929 году по заданию Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров республики. Работа И. Г. Лангбарда была признана лучшей на конкурсе и принята с незначительными изменениями. В конкурсе участвовали такие именитые архитекторы, как Л. В. Руднев, И. И. Фомин, Н. А. Троцкий и другие.

Минск в те годы не имел генерального плана реконструкции и развития города, и его центральная часть (с главной улицей шириной 18-26 метров) была плотно застроена. По этой причине строительство в исторически сложившемся центре города такого значительного комплекса, как Дом Правительства, было более чем сложным. Для строительства здания был выбран участок в западной части города, в начале Советской улицы (ныне проспект Независимости) недалеко от железной дороги. Этот район, сложившийся в дореволюционное время, представлял собой хаотично застроенный малоэтажными постройками.

Строили здание вручную, без экскаваторов, бульдозеров и башенных кранов (башенные краны появились только в 1940г). Строительные механизмы в республике практически отсутствовали, а цемент и металл являлись большим дефицитом. Котлован для фундамента копали вручную, землю вывозили на телегах. Единственная механизация при строительстве Дома правительства — построенный из брёвен шахтный подъёмник для поднятия вверх кирпича и других строительных материалов. В начале 1930-х годов здание Дома правительства было самой высокой постройкой в Минске. В проекте Лангбарда была предусмотрена площадь для проведения демонстраций и военных парадов в дни общенародных праздников. В создании монументальной живописи участвовал крупнейший советский художник того времени И. Бродский, который написал несколько великолепных картин и портретов. Росписи потолков вестибюлей, кулуаров и фойе зала заседаний Верховного Совета были выполнены художниками И. Френком и М. Лебедевой. Под руководством Лангбарда и скульптора М. Керзина, молодые белорусские скульпторы З. Азгур, А. Бембель, А. Орлов, А. Глебов, Г. Измайлов создали галерею скульптурных портретов «основоположников научного коммунизма и вождей пролетарской революции», которых по проекту предполагалось установить в зале заседаний Верховного Совета между прямоугольными в плане столбами, расположенными по дуге вокруг амфитеатра. Однако было принято решение установить часть из них в вестибюле и на лестницах центрального объема.

По бокам лестниц, ведущих в СНК и в помещения Верховного Совета, были установлены бюсты К. Маркса и Ф. Энгельса (скульптор М. Керзин), Г. Бабефа, Ф. Дзержинского, А. Мясникова (скульптор А. Орлов) и К. Либкнехта (скульптор Г. Измайлов). Позже, из-за неудобного обозрения и восприятия скульптурных бюстов, они были убраны. В зале заседаний и фойе скульпторами А. Бембелем, В. Риттером и Г. Измайловым было выполнено несколько больших многофигурных рельефов. Первоначально на уровне третьего этажа предполагалось сооружение соединительной галереи — трибуны между двумя фланкирующими крыльями здания. По предложению И. Г. Лангбарда перед Домом Правительства было решено установить памятник Ленину. Во время войны сам монумент Ленину был свергнут, оставлен только пьедестал с барельефами. После освобождения Минска монумент удалось быстро восстановить. На фронтальном барельефе памятника Ленину у Дома правительства на флаге надпись «Уперад пад сьцягам Леніна да перамогі комунізму» (русс. «Вперёд под флагом Ленина к победе коммунизма». Примечательно, что надпись выполнена на тарашкевице (форма белорусского языка, отменённая в 1933 г.))

Перед отступлением немцы заминировали Дом Правительства, как и ряд других уцелевших зданий. Но уничтожить их им не удалось. Для спасения зданий было решено ускорить движение в Минск танковых частей и вместе с ними послать отряды разминирования. Цель операции заключалась в том, чтобы прорваться в город, не ввязываясь в бои на подступах, и захватить эти правительственные здания. Задача была блестяще выполнена. К концу дня 3 июля 1944 Минск был полностью очищен от оккупантов.

Архитектурное решение

Дом Правительства — самое крупное сооружение в белорусской архитектуре в межвоенный период. Его объем равен 240 тыс. кубометров. Несмотря на его столь большие размеры, холодные серые тона каменной штукатурки и некоторое дробление объёмов, здание не кажется громоздким и тяжеловесным. Боковые крылья здания образуют парадный двор, при входе в который возвышается памятник В. И. Ленину (1934 г., скульптор М. Манизер). Памятник является центром архитектурной композиции этого монументального здания и прилегающей к нему площади. В. И. Ленин изображен выступающим на трибуне с речью перед красноармейцами, уходящими на Западный фронт. На пьедестале памятника из полированного лабрадорита — горельефы из бронзы, изображающие эпизоды истории довоенного времени: «Октябрьская революция», «Защита Родины», «Индустриализация страны», «Коллективизация сельского хозяйства».

Ссылки

• [www.minsk-old-new.com/minsk-2814.htm Дом Правительства на сайте «Минск старый-новый»]
• [www.turist.by/minsk/dom_pravitelstva Дом правительства в Минске на сайте «Tyrist.by»]

Отрывок, характеризующий Дом правительства Республики Беларусь

– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.