Дом с шипами
Координаты: 41°23′52″ с. ш. 2°09′49″ в. д. / 41.397917° с. ш. 2.1636833° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=41.397917&mlon=2.1636833&zoom=14 (O)] (Я)
| жилой дом | |
Дом с шипами
Casa de les Punxes (Casa Terrades) | |
 | |
| Страна | Испания |
| Барселона | Проспект Диагональ |
| Координаты | 50°26′41″ с. ш. 30°32′25″ в. д. / 50.4449083° с. ш. 30.5404111° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.4449083&mlon=30.5404111&zoom=14 (O)] (Я) |
| Автор проекта | Жозеп Пуч-и-Кадафальк |
| Первое упоминание | 1903 |
| Строительство | 1903—1905 годы |
| Статус | Объект культурного наследия |
| Состояние | функционирует |
Дом с шипа́ми (кат. Casa de les Punxes или исп. Casa Terrades) — здание в Барселоне в районе Эшампле[1] построенное по проекту архитектора-модерниста Жозепа Пуч-и-Кадафалька. Здание занимает квартал между проспектом Диагональ, улицей Брук и улицей Росельо и было построено в 1905 году.
История
Строительство
Дом с Шипами был построен архитектором Жозепом Пуч-и-Кадафальком в 1903—1905 гг. и является наиболее известной работой этого архитектора. Дом был построен по заказу трёх сестёр Террадес (Terrades), что, в частности, стало причиной придания ему второго названия: «Дом Террадес» (Casa Terrades). В задачу архитектора входило объединение трёх домов, принадлежащих сёстрам[2].
Статус исторического памятника здание приобрело в 1975 году, а в 1980 году состоялась капитальная реконструкция[2].
Смена владельца
В 1991 году дом приобрело агентство Колониал. В 2003 году была завершена ещё одна реконструкция, близкая к оригинальному проекту архитектора. Дом был выставлен на торги и продан частному покупателю[3]. В настоящее время Дом с шипами находится в частной собственности и не является объектом посещений, осмотр здания возможен только снаружи.
Композиция
Название «Дом с шипами» здание получило из-за шести конических башен со шпилями. Дом выходит фасадами одновременно на 3 улицы: Брук (исп. Bruc), Росельо (исп. Rosello) и Проспект Диагональ. Дом подражает средневековым замкам и выполнен с соблюдением концептуальных архитектурных решений европейской готики. Фасады здания выполнены в кирпиче и тёсаном камне[1], каждый имеет оригинальное украшение — с применением резьбы по камню, декоративных панно. Наибольшую известность имеет панно, выходящее на улицу Росельо, на котором изображён Святой Георгий (San Jorge). Рисунки на камнях галерей и балконов здания выполнены в стиле модерна[2]. Здание характеризуется искусствоведами как гибрид фламандской ратуши и одновременно с этим подражание средневековому замку.
Напишите отзыв о статье "Дом с шипами"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.mandalay.ru/terrades.html Дом Террадес]. mandalay.ru. Проверено 27 мая 2012. [www.webcitation.org/6AoDXCLZE Архивировано из первоисточника 20 сентября 2012].
- ↑ 1 2 3 [www.barcelonainfocus.com/ru/poleznoe/dostoprimecatelnosti/474-dom-shipami Дом с шипами (Дом Террадес-Casa Terrades)]. — barcelonainfocus.com.
- ↑ [colinfo.ru/barcelona/99-znamenityj-barselonskij-dom-s-shipami-casa-de-les-punxes-prodaetsya.html Знаменитый барселонский «Дом с шипами» (Casa de les Punxes) продается]. — colinfo.ru, 20 июля.
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Дом с шипами
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Дом с шипами
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
