Дом чаепромышленников Высоцких

Памятник архитектуры
Дом чаепромышленников Высоцких (дворец пионеров имени Крупской)
Страна	Россия
Местоположение	Москва, переулок Огородная Слобода, 6
Тип здания	Городская усадьба
Архитектурный стиль	Историзм (эклектика)
Автор проекта	Роман Клейн
Строительство	???—1900 год годы

Дом чаепромышленников Высоцких — (Москва, переулок Огородная Слобода, 6) — московский особняк, построенный в 1900 году по проекту архитектора Р. И. Клейна, автора и строителя Музея имени Пушкина, Средних торговых рядов, магазина «Мюр и Мерилиз» на Петровке.

С 1922 по 1935 год в здание было предоставлено в распоряжение Всесоюзного общества старых большевиков. После ликвидации общества, в 1936 году, по предложению Н. К. Крупской в особняке располагался городской Дом пионеров. С 1962 года, когда Московский Дом пионеров переехал в новое здание на Ленинских Горах, здесь находился Дом (впоследствии — Дворец) пионеров Бауманского района, получивший имя Н. К. Крупской. В 1991 году Дворец пионеров был реформирован в Дворец детей и молодежи Центрального округа города Москвы. С 2002 года он называется «Дворцом творчества детей и молодежи».

Ссылки

• [www.mmsk.ru/objects/unit/?id=10147 Дом чаепромышленников Высоцких]

Отрывок, характеризующий Дом чаепромышленников Высоцких

Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»