Донато, Леонардо
| Леонардо Донато итал. Leonardo Donà<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет дожа Леонардо Донато</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | ||
| ||
|---|---|---|
| 10 января 1606 — 16 июля 1612 | ||
| Предшественник: | Марино Гримани | |
| Преемник: | Маркантонио Меммо | |
| Вероисповедание: | католик | |
| Рождение: | 12 февраля 1536 Венеция | |
| Смерть: | 16 июля 1612 (76 лет) Венеция | |
| Место погребения: | собор Сан-Джорджо Маджоре, Венеция | |
| Род: | Меммо | |
| Отец: | Джованни Меммо | |
| Мать: | Бьянка Санудо | |
Леонардо Донато (итал. Marcantonio Memmo; 12 февраля 1536, Венеция — 16 июня 1612, там же) — 90-й венецианский дож, из знатного венецианского рода Донато. Избран 10 января 1606 и правил вплоть до своей смерти 16 июня 1612 года.[1]
Биография
Донато начал свою политическую карьеру в Венеции, сначала выступая как венецианский посол в Константинополе, а затем в качестве губернатора и прокурора Сан-Марко. Позже, Донато служил венецианским послом в Ватикане и жил в Риме в течение многих лет. Противостояние с амбициями папства привело его к конфликту с кардиналом Боргезе. О Донато ходили слухи, что он был протестантом, хотя историки не нашли никаких доказательств этого. Донато стал одним из кандидатов на пост дожа после смерти Марино Гримани 25 декабря 1605 года. Донато столкнулся с оппозицией на этих выборах, но в конечном итоге получил поддержку, и в результате его избрали дожем в 10 января 1606. Донато унаследовал конфликт с папством от Гримани: между 1601 и 1604 годами в Венеции под руководством Гримани был принят ряд законов, ограничивающих власть папства в Республике Венеции и были отменены несколько клерикальных привилегий. 10 декабря 1605, за две недели до смерти Гримани, Павел V направил официальный протест в Венецию. Вскоре после своего избрания на пост дожа, Донато, по настоянию Паоло Сарпи, отклонил протест Павла V. В 1608 году Папа наложил интердикт на Венецию. По просьбе Сарпи, Донато призвал всех римско-католических священнослужителей игнорировать интердикт Папы и продолжать выполнять мессу. Венецианское духовенство, за исключением иезуитов, продолжало выполнять мессу, нарушая папский интердикт. Иезуиты же были изгнаны из Венеции и вернулись туда только в 1655 году. Донато и Сарпи были лично отлучены от церкви Павлом V. Конфликт между Папой и Венецией был улажен только в 1607 году при посредничестве Франции. Венеции удалось настоять на правоте своей позиции, а сторонники Рима в отместку предприняли попытку убийства Паоло Сарпи (5 октября 1607 года).
Последующие годы правления Донато никакими особыми событиями отмечены не были. Донато был совсем не популярен среди венецианцев и вскоре после избрания дожем почти не появлялся на публике. Ходили слухи о затворничестве Донато, но они не были обоснованными. Умер он 16 июля 1612 года.
Напишите отзыв о статье "Донато, Леонардо"
Примечания
- ↑ [books.google.ru/books?id=PQpU2JGJCMwC&pg=PA397&lpg=PA397&dq=Leonardo+Don%C3%A0+Venice&source=bl&ots=ZSsDKbwL4S&sig=WW3639w0k7j1xfxFnZIbKrlW0qA&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwj83-6i48DKAhWKnXIKHc3nC10Q6AEIOjAE#v=onepage&q=Leonardo%20Don%C3%A0%20Venice&f=false Venice, A Maritime Republic] (итал.). JHU Press, 1 нояб. 1973 г. Проверено 24 января 2016.
Литература
- Claudio Rendina. I dogi. Storia e segreti. Rom 1984, ISBN 88-8289-656-0
- Helmut Dumler. Venedig und die Dogen. Düsseldorf 2001.
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Донато, Леонардо
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
