Донецкая и Мариупольская епархия УПЦ КП
Поделись знанием:
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Свято-Преображенский «кафедральный собор» | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Епархиальный центр | Донецк |
| Основана | 1992 |
| Количество благочиний | 22 |
| Количество священнослужителей |
315 |
| Сан правящего архиерея | Архиепископ |
| Титул правящего архиерея | Донецкий и Мариупольский |
| Сайт | www.cerkva.dn.ua |
| Архиерей | |
| Правящий архиерей | Сергий (Горобцов) |
| с | 26 ноября 2008 года |
Доне́цкая и Мариу́польская епа́рхия — епархия неканонической Украинской православной церкви Киевского Патриархата. Учреждена в 1992 году; объединяет церковные приходы Донецкой области.
Кафедральный город — Донецк.
Общие сведения
- Донецкое благочиние;
- Мариупольское благочиние;
- Славянское благочиние;
- Тельмановское благочиние;
- Марьинское благочиние;
- Красноармейское благочиние;
- Добропольское благочиние;
- Старобешевское благочиние;
- Греческие парафии;
- Парафии Донецкой епархии за границей.
За время существования епархии были построены и реставрированы храмы в Мариуполе, в Славянске, в селе Свободном Тельмановского района, селе Каменка Тельмановского района, селе Новоселовка Старобешевского района, селе Криворожье Добропольского района, селе Благодатное Амвросиевского района — родине Патриарха Филарета.
Кафедральным собором стал захваченный в 1997 году у Украинской православной церкви Московского патриархата храм Петра и Павла, который был переименован Киевским патриархатом в Свято-Преображенский собор[1]. Ныне стоит в запустении.
Монастыри
- Святителя Игнатия Мариупольского мужской монастырь в селе Камянка Тельмановского района;
- Свято-Троицкий женский монастырь в селе Андреевка Тельмановского района.
Архипастыри
После создания в июне 1992 года Украинской православной церкви Киевского патриархата на Донецкую кафедру был рукоположен епископ Донецкий и Луганский, архимандрит Поликарп (Гуц).
С 1994 года по 1995 год епархией управлял епископ Донецкий и Луганский Изяслав (Карга).
В 1995 году — епископ Донецкий и Луганский Иоанн (Зиновьев).
В 1996 году — епископ Донецкий и Луганский Иоасаф (Василиков).
С 14 мая 1999 года правящим архиереем Донецкой и Мариупольской епархии является архиепископ Донецкий и Мариупольский Юрий (Юрчик). Запрещён в священнослужении решением Синода УПЦ КП.
C 26 ноября 2008 года — епископ Донецкий и Мариупольский Сергий (Горобцов).
См. также
Напишите отзыв о статье "Донецкая и Мариупольская епархия УПЦ КП"
Примечания
- ↑ [www.ortodox.donbass.com/news/201007/pp.htm Донбасс Православный :: Свято-Петро-Павловский храм]. [www.webcitation.org/6Cc6Sv2mR Архивировано из первоисточника 2 декабря 2012].
Ссылки
- [www.metropolis.dn.ua/history_ua.htm Донецкая и Мариупольская епархия](недоступная ссылка — история). [web.archive.org/20021015043750/www.metropolis.dn.ua/history_ua.htm Архивировано из первоисточника 15 октября 2002].
- [religions.unian.net/ukr/detail/5500 Протоиерей Георгий Гуляев: Что такое Киевский патриархат в Донецкой области?]. [www.webcitation.org/6Cc6YR5WQ Архивировано из первоисточника 2 декабря 2012].
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Донецкая и Мариупольская епархия УПЦ КП
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
