Донская пуголовка[1] (лат. Benthophilus durrelli) — пресноводная и солоноватоводная лучепёрая рыба из семейства бычковых отряда окунеобразных. Видовое латинское название дано в честь английского натуралиста и писателя Джеральда Даррелла.
Описание
До 2004 года этот вид отождествляли со звёздчатой пуголовкой, от которой донская отличается более задним расположением второго спинного плавника относительно анального, 17—21 невромастами в боковой линии (против 20—25) и некоторыми другими признаками.
Длина тела до 6,6 см. На боках по 3 тёмных пятна, первое из них узкое, полукруглое, на спине и втором спинном плавнике множество мелких тёмных пятен. В боковой линии 17—21 невромаст, обычно 18—20. Во втором спинном плавнике 7,5—8,5 сегментированных луча, его основание не широкое, хвостовой стебель без гранул. Позвонков 28—29.
Ареал и места обитания
Донская пуголовка является эндемиком Европейской части России. Естественный ареал вида находится в низовьях Дона от верховий Цимлянского водохранилища до Таганрогского залива и в его левом притоке — Западном Маныче вместе с озером Маныч-Гудило. Предпочитает пресные воды, особенно многочисленна в устьях рек, встречается в солоноватых водах залива солёностью до 3 ‰, в Азовское море не заходит. После сооружения Волго-Донского канала вслед за рачками-мизидами донская пуголовка проникла в Волгу и распространилась далеко вверх по течению от канала до Кинешмы и низовьев Унжи, а также в низовьях Камы до места впадения Вятки. Придонная рыба, обитает на участках с илистым и песчаным дном.
Особенности биологии
Нерест в мае-августе. Самки откладывают икру, вероятно 2—3 порциями, внутрь или под раковины моллюсков. Вскоре после нереста производители погибают. Бентофаг, питается преимущественно мелкими моллюсками, ракообразными и личинками насекомых. Продолжительность жизни около года.
Напишите отзыв о статье "Донская пуголовка"
Примечания
- ↑ Богуцкая Н. Г., Насека А. М. Каталог бесчелюстных и рыб пресных и солоноватых вод России с номенклатурными и таксономическими комментариями. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2004. — С. 216. — 389 с. — 1000 экз. — ISBN 5-87317-177-7.
Литература
- Boldyrev V. S., Bogutskaya N. G. 2004. Description of two new species of tadpole-gobies (Teleostei: Gobiidae: Benthophilus) // Zoosystematica Rossica. Vol. 13. No. 1, pp. 129—135. [www.zin.ru/journals/zsr/content/2004/zr_2004_13_1_Boldyrev.pdf Полный текст]
- Boldyrev V. S., Bogutskaya N. G. 2007. Revision of the tadpole-gobie of the genus Benthophilus (Teleostei: Gobiidae). // Ichthyological Exploration of Freshwaters, Vol. 18, No. 1, pp. 31—96. [www.pfeil-verlag.de/04biol/pdf/ief18_1_04.pdf]
- Kottelat M., Freyhof J. 2007. Handbook of European freshwater fishes. Publications Kottelat, Cornol, Switzerland. 646 p.
Ссылки
- Freyhof, J. & Kottelat, M. 2008. [www.iucnredlist.org/apps/redlist/details/135516/0 Benthophilus durrelli]. In: IUCN 2011. IUCN Red List of Threatened Species. Version 2011.1.
- [maps.iucnredlist.org/map.html?id=135516 Карта ареала донской пуголовки]
- [www.fishbase.org/Summary/speciesSummary.php?genusname=Benthophilus&speciesname=durrelli Benthophilus durrelli] в базе данных FishBase (англ.)
Отрывок, характеризующий Донская пуголовка
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
