Донской казачий Дячкина полк
Поделись знанием:
В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
| Донской казачий Г. А. Дячкина полк | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Входит в | |
| Тип |
казачьи войска |
Донской казачий Дячкина полк — казачье войсковое подразделение Российской империи. Назван в честь генерала Г. А. Дячкина.
Содержание
История
Сформирован в 1806 году в Войске Донском и 30 ноября этого же года был командирован на внешнюю службу Донского казачьего генерал-майора П. Д. Иловайского 2-го полк. 9 октября 1811 года переименован в Донской казачий полковника Г. А. Дячкина полк. 1 ноября 1814 года полк возвратился в Войско и был расформирован.
Полковые командиры
- Павел Дмитриевич Иловайский 2-й — генерал-майор, командир полка с 30 ноября 1806 года по 25 августа 1810 года.
- Осип Васильевич Поздеев — есаул (с 20 апреля 1811 года войсковой старшина, с 20 мая 1813 года подполковник), командующий полком с 26 августа 1810 года по 9 октября 1811 года и января 1813 года по 1 ноября 1814 года.
- Григорий Андреевич Дячкин — полковник (с 16 июня 1813 года генерал-майор), командир полка с 9 октября 1811 года по январь 1813 года.
Полковые регалии
8 сентября 1813 года (за отличие в деле при Слониме 8 октября 1812 года) — полку пожаловано Георгиевское знамя с надписью: «Храброму Донскому казачьему Дячкина полку». Позже это знамя было утеряно. Восстановлено в 2013 году.[1]
Участие в военных делах
- 1807 год. В начале февраля полк прибыл с Дона в Резервный корпус генерала от инфантерии А. М. Римского-Корсакова, а затем в середине февраля откомандирован в корпус генерал-лейтенанта графа П. А. Толстого (с 19 мая генерал-лейтенанта князя А. И. Горчакова 1-го) и был назначен прикрывать дорогу из Гейльзберга в Гутштадт. Участвовал в боях: 1 марта — при сел. Карловке; 4 марта — при г. Вартенбурге; 8 марта — при м. Алленштейне; 1 мая — при м. Алленштейне; 24 мая — при г. Гутштадте; 27 мая — при сел. Кляйнсфельде, на р. Пасарге; 28 мая — при сел. Вольфсдорфе; 30 мая — при г. Гейльсберге; 2 июня — при г. Фридланде. 6 июля выступил из г. Тильзита в Молдавскую армию.
- 1809 год. В составе казачьего отряда генерал-лейтенанта М. И. Платова полк участвовал в боях: 20 июля — при крепости Браилов; 29—31 июля — при Мачинском укреплении; 22 августа — при занятии Гирсово, затем в составе корпуса генерал-лейтенанта М. А. Милорадовича сражался: 30 августа — при разгроме 2-тысячного турецкого отряда у сел. Рассевата; 1 сентября — при разгроме 4-тысячного турецкого отряда у сел. Рассевата; 4 сентября — при взятии турецкого лагеря у сел. Рассеват. В сентябре — октябре находился при блокаде крепости Силистрии, участвовал в многочисленных делах при отражении вылазок неприятельского гарнизона. 10 октября в составе корпуса генерал-лейтенанта графа А. Ф. Ланжерона участвовал в сражении при сел. Татарице.
- 1810 год. Полк состоял в корпусе генерала от инфантерии графа А. Ф. Ланжерона и участвовал в боях: 11 и 12 июня — при крепости Шумле; 8 июля — при сел. Дерикиой, близ крепости Шумла; 11 июля — при отражении вылазки турецкого гарнизона из крепости Шумлы; 25 июля — при м. Джумы; затем в составе корпуса генерала от инфантерии графа С. М. Каменского участвовал 16 августа в рекогносцировке турецкого лагеря при Батине, а 26 августа в штурме Батинских укреплений. В этом бою погиб командир полка генерал-майор П. Д. Иловайский 2-й. Командующим полком был назначен есаул О. В. Поздеев. В сентябре полк участвовал в боевых действиях под крепостью Рущук до её сдачи 15 сентября, а в октябре полк в составе отряда генерал-майора графа М. С. Воронцова участвовал в боях: 16 октября — при взятии г. Плевны; 18 октября — при взятии г. Ловчи; 19 октября — при взятии г. Сельви.
- 1811—1812 годы. Полк состоял в отряде генерал-майора графа Э. Ф. Сен-При и участвовал в боях: 31 января — при вторичном штурме г. Ловчи. В марте 1811 года полк был переведён из Молдавской армии в Подольскую армию (с марта 1812 года 2-я Западная армия) генерала от инфантерии князя П. И. Багратиона и расположен в г. Могилёв-на-Днестре, нёс кордонную службу на участке от м. Жванец вниз по Днестру до впадения в него р. Ягорлык на границе с Турцией и Австрией. В мае 1812 года включён в состав 3-й Резервной Обсервационной армии генерала от кавалерии А. П. Тормасова.
- 1812 год. До 10 июля полк находился в Подольской губернии, где нёс кордонную службу на границе с Турцией и Австрией, а затем выступил из г. Могилёва-на-Днестре на соединение с 3-й Резервной Обсервационной армией. 14 августа сражался при м. Любомле. С 15 по 18 августа участвовал в арьергардных боях при отступлении армии к г. Луцку, 26 августа — при г. Луцке, затем содержал аванпосты по р. Стырь. С 12 сентября по 7 октября участвовал в преследовании неприятеля до г. Слонима. Полк особо отличился во время рейда отряда генерал-майора Е. И. Чаплица к Слониму, где 7 октября был разгромлен формировавшийся 3-й (литовский) полк шеволежер-улан гвардии Наполеона, а командовавший этим полком польский бригадный генерал Я. Конопка взят в плен. Участвовал в боях: 11 ноября — на подступах к г. Борисову; 14 и 16 ноября — при д. Брили на р. Березине; с 17 по 29 ноября в преследовании неприятеля к г. Вильно, 2 дек. — при г. Ковно.
- 1813 год. В январе 1813 года полковник Г. А. Дячкин по болезни уволен на Дон. Командующим полком был назначен войсковой старшина О. В. Поздеев. Полк состоял в авангарде генерал-майора. Е. И. Чаплица 3-й Западной армии; участвовал в блокаде крепости Торна; в марте переведён в отряд генерал-лейтенанта графа М. С. Воронцова, блокировавший сначала крепость Кюстрин, а в апреле обложивший Магдебург; 26 мая участвовал в рейде к г. Лейпцигу. По окончании Плазвицкого перемирия в составе летучего отряда генерал-лейтенанта графа. М. С. Воронцова полк включён в Северную армию и сражался: 16 и 17 августа — при г. Ютербоке; 6 октября — при г. Лейпциге.
- 1814 год. Полк, состоя в отряде генерал-адъютанта А. И. Чернышёва, переведённом с корпусом генерала от кавалерии барона Ф. Ф. Винцингероде в Силезскую армию; участвовал в сражениях: 1 и 2 февраля — при г. Суассоне; 24 февраля — при Этувеле; 7 марта — при взятии г. Реймса; 23 марта — при г. Петивье.
Источники
- Ахлёстышев Д. П. Двенадцатый год. Исторические документы собственной канцелярии главнокомандующего 3-й Западной армии генерала от кавалерии А. П. Тормасова. СПб., 1912. С. 332—333;
- Богданович М. И. История войны 1813 года за независимость Германии. Т. I. СПб., 1863. С. 315;
- Война 1813 года. Материалы ВУА. Т. I. СПб., 1914. С. 54; там же. Т. II. Пг., 1916. С. 84, 90, 138, 149;
- Воскобойников С. Г. Указ. соч. С. 119, 121, 131, 132, 144—146, 161, 167, 170, 185, 186; ГАРО. Ф. 344. Оп. 1. Д. 316. Л. 21;
- Донцы XIX в. Т. 1. Новочеркасск, 1907. С. 114, 370—371;
- Жиров М. С. Герои Дона. Павел Дмитриевич Иловайский 2-й. // Сборник Областного Войска Донского статистического комитета. Вып. 13. Новочеркасск, 1915. С. 13;
- Калинин С. Е. Указ. соч. № 40. С. 48;
- Корягин С. В. указ. соч. Вып. 17. М. 2004. С. 38-43; Вып. 56. М. 2005. С. 145; Вып. 64. М. 2006. С. 6-8; Вып. 68. М., 2007. С. 56;
- Отечественная война 1812 года. Материалы ВУА. Т. XVII. СПб., 1911. С. 317—318;
- Поликарпов Н. П. Боевой календарь-ежедневник Отечественной войны 1812 года. М., 1913. С.398-401;
- ПСЗ-1. Т. XXXII. № 25464;
- Сборник исторических материалов, извлечённых из архива Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Вып. XVI. Пг., 1917. С. 121;
- Хронологический указатель военных действий русской армии и флота. Т. II. СПб, 1909. С. 88.
См. также
Напишите отзыв о статье "Донской казачий Дячкина полк"
Примечания
- ↑ [russiancossacks.getbb.ru/viewtopic.php?f=89&t=4228 Восстановлено Георгиевского Знамя полка им. Дячкина]
Ссылки
- [www.gen-volga.ru/gen-forum/topic.php?forum=13&topic=24&p=3 Донские казачьи части в 1812-1814 годах]
Отрывок, характеризующий Донской казачий Дячкина полк
В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
