Донцова, Дарья

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Донцова и Васильева

Дарья Донцова
Агриппина Аркадьевна Донцова (Васильева)
Имя при рождении:	Агриппина Аркадьевна Васильева
Псевдонимы:	Дарья Донцова
Место рождения:	Москва (СССР)
Род деятельности:	прозаик, сценарист, журналист, телеведущая, преподаватель иностранных языков
Годы творчества:	1999 — наст. время
Направление:	иронический детектив
Жанр:	детектив
Язык произведений:	русский
Дебют:	«Крутые наследнички» (1999)
[www.dontsova.ru/ dontsova.ru]

	Запись голоса Д. Донцовой
	Из интервью «Эхо Москвы» 30 января 2008
Помощь по воспроизведению

Да́рья Донцо́ва (настоящее имя — Агриппи́на Арка́дьевна Донцо́ва, в девичестве Васи́льева; род. 7 июня 1952 года, Москва, СССР) — российская писательница, сценаристка и телеведущая, автор «иронических детективов», член Союза писателей России. Лауреат ряда литературных премий. На протяжении ряда лет по официальным данным Российской книжной палаты Донцова занимает первое место в России среди авторов взрослой художественной литературы по суммарному годовому тиражу издаваемых ею книг. В 2015 году в России вышло 117 наименований книг и брошюр Донцовой суммарным тиражом в 1968,0 тыс. экз.

Биография

Генеалогия

Агриппина родилась 7 июня 1952 года в Москве в семье режиссёра Москонцерта Тамары Степановны Новацкой (14 апреля 1917 — 11 марта 2008) и малоизвестного советского писателя (с 1929 года сотрудника ОГПУ) Аркадия Николаевича Васильева (16 марта 1907 — август 1972). Отец Агриппины происходил из рабочей семьи — дед Николай Васильев работал на ткацкой фабрике, бабушка (в честь которой Агриппина получила своё имя) служила подёнщицей. До рождения Агриппины они не дожили. На момент рождения дочери родители не состояли в законном браке, отец по документам был женат на журналистке газеты «Правда» Фаине Борисовне. До этого он был женат на Галине Николаевне и от этого брака у Агриппины есть единокровная сестра Изольда, которая старше её на 20 лет.

Со стороны матери Агриппина имеет польское и казачье происхождение. Её дед по материнской линии Стефан Новацкий был польским коммунистом, который вместе с братом Яцеком был одним из соратников Феликса Дзержинского. Бабушка Афанасия Шабанова была из Кисловодска из богатой семьи. Они, будучи женатыми, переехали в Москву в 1916 году. В 1937 Стефана арестовали по Делу Тухачевского и он скончался в одном из лагерей, предположительно, под Благовещенском (впоследствии был посмертно реабилитирован). Предвидя арест, Стефан развёлся с женой, и её и Тамару не тронули.

Детство

После ареста Стефана, Афанасия с Тамарой были выселены в барак на Скаковой улице, и первые несколько лет Агриппина прожила там. Родители решили пожениться только в феврале 1953, когда Афанасия получила уведомление, из которого следовало, что через месяц её с дочерью и внучкой выселят из Москвы, и поэтому Аркадий решил отправиться вместе с ними. В ЗАГС они пришли в памятный день 6 марта и, узнав о смерти Иосифа Виссарионовича Сталина, отложили заключение брака. Они официально расписались только в 1959 году, когда Агриппина должна была пойти в школу.

В 1954 году барак расселили, и Агриппина с бабушкой переехали в комнату в коммунальной квартире на улице Кирова. Родители не могли жить с ними из-за малой жилой площади комнаты и жили в квартире Аркадия в Лаврушинском переулке, которую тот делил с Виктором Шкловским, но, опять же, из-за малых размеров там не могли поселиться четверо. Агриппина воссоединилась с родителями только в 1957 году, когда они переехали в новостройку возле станции Аэропорт.

Агриппину с раннего детства пытались приучить к музыке и литературе. Для начала её отвели в музыкальную школу, где тамошняя директриса, прослушав девочку, заявила, что «впервые сталкивается с таким случаем, когда медведь наступил не на ухо, а сел целиком на всю голову и сидит там до сих пор». После этого Афанасия и Тамара, сами будучи меломанками, стали водить Агриппину в консерваторию и в театр на оперы и балеты. В своей автобиографии Донцова вспоминает, что, из-за полного отсутствия музыкального слуха, всё это наводило на неё только тоску.

В школе Агриппина, по её словам, не пользовалась особым авторитетом у одноклассников. Ей очень хорошо давались гуманитарные предметы и иностранные языки, но она была крайне слаба в математических науках. Ещё до того, как она пошла в школу, к ней были приставлены две гувернантки. Одна была этнической немкой, вторая — француженкой, и обе плохо говорили по-русски, из-за чего Агриппина ещё до школы научилась неплохо говорить на немецком и французском. Однако, она больше преуспела в изучении немецкого, когда в 1964 году поехала с отцом в ФРГ (по неизвестным причинам одну книгу Аркадия решили издать за пределами Восточного блока), откуда привезла с собой кучу детективов, из-за чего многих детективных классиков — Дика Фрэнсиса, Рекса Стаута, Джорджетту Хейер, Джеймса Хедли Чейза, — Агриппина впервые прочитала на немецком.

Благодаря тому, что её отец был писателем, Агриппина все летние каникулы проводила в Переделкине. Она очень близко дружила с внучкой Валентина Катаева Тиной и была в дружеских отношениях с Корнеем Чуковским.

Жизнь

Училась в МГУ на факультете журналистики. Затем работала журналистом.

Во время тяжёлой болезни занялась написанием детективных романов, которые приобрели большую популярность.

Свободно владеет немецким языком, хорошо говорит на французском языке (обучалась в школе французского языка)

Семья

• Дважды разведена, третий раз вышла замуж в 1983 году за Александра Ивановича Донцова. У мужа Александра есть сын от прежнего брака — Дмитрий Донцов (род. 1973).
  • У Дарьи двое детей: сын Аркадий (род. 1972) от первого брака (в 2009 году против него было возбуждено уголовное дело) и дочь Мария Донцова (род. 1986) — от третьего. В 2013 году Мария Донцова, выпускница МГУ имени М. В. Ломоносова по специальности «Психология», вышла замуж за Юрия Субботина (IT-программист). 29 декабря 2015 года у Марии и Юрия родился сын Михаил — внук Дарьи Донцовой.
    • У сына Аркадия есть сын — Никита (внук писательницы).
• Единокровная сестра — Изольда Аркадьевна, жена партийного деятеля В. Н. Ягодкина

Общественная деятельность

В 1998 году у писательницы был выявлен рак молочной железы. Она перенесла несколько операций и курсов химиотерапии (как вспоминает писательница, книгу «Жена моего мужа» она писала во время одного из курсов «химии», сидя в санузле на скамеечке рядом с унитазом), но победила свою болезнь.

Теперь Дарья Донцова активно помогает другим женщинам пройти через это испытание. В 2008 году Дарья Донцова стала Послом Благотворительной программы компании Avon «Вместе против рака груди».

Донцова обращается ко всем женщинам, попавшим в сходную жизненную ситуацию, с призывом не сдаваться: «С онкологией можно бороться и вполне комфортно жить. Если тебе сказали „онкология“, это не значит, что следующая станция „крематорий“».

В 2012 году Указом В. В. Путина включена в состав Совета по общественному телевидению.

Деятельность

Романы Донцовой делятся на шесть циклов, главные герои которых имеют сходство с автором(из рассказанных ею интервью)

Дарья Васильева — обеспеченная женщина, живёт в дачном посёлке Ложкино с семьёй и животными, дружит с полковником милиции Александром Дегтярёвым. Имеет двоих детей — сына Аркадия и дочь Машу. В прошлом Даша была неоднократно замужем, работала преподавателем французского языка в московском ВУЗе, получала скромную зарплату, жила с семьёй в маленькой квартире в Медведково на окраине Москвы. Этот персонаж наиболее близок автору. Главное увлечение Дарьи — домашние животные. В доме у её героини много кошек и собак, один из них мопс Хучик. Имела нескольких кандидатов в мужья: Назара, Ярика и Бурдюка. Некоторое время встречалась одновременно со всеми, за что в книге «Любовница египетской мумии» снискала плохую славу. Выбрала Бурдюка, но после его измены ушла от него. Стала известной ведущей. Имеет небольшой «скелет в шкафу» — в юном возрасте она довела до самоубийства Андрея Ройтберга (он находился в маниакально-депрессивном состоянии, и из-за этого Дарья не может считаться убийцей). В книге «Шесть соток для Робинзона» ей пришлось превратиться в штукатура Дарью Васильеву, поскольку ей надо было, чтобы думали, что любительница частного сыска становится жертвой убийцы-отравителя. В этой книге Даша знакомится с профессором Феликсом Маневиным, с которым продолжает встречаться на протяжении трех книг — «Пальцы китайским веером», «Медовое путешествие втроём» и «Приват-танец мисс Марпл». Ей всё время звонят с угрозами на протяжении последних книг. В книге «Самовар с шампанским» и должна состояться свадьба Маневина с Дарьей.

Героиня другой серии, Евлампия Романова (родилась в 1963 году) в прошлом — Ефросинья Романова, поздний ребёнок и долгожданная дочь советского генерала-учёного и оперной певицы, окончила консерваторию по классу арфы, один раз была замужем, после развода сменила имя и научилась вкусно готовить. Лампа открыла своё детективное агентство, где работает частным детективом, дружит с майором милиции Владимиром Костиным. Получила по сюжету: кошку Семирамиду, кошку Пингву и кота Клауса, мопсов Аду, Мулю, Плюшу, Феню, Капу и двух других собак стаффордширского терьера Рейчел и беспородную дворнягу Рамика, хомячков Кешу, Петю, Леонардо и жабу Гертруду. Удочерила девочку Лизу и воспитывает Кирилла, сына подруги Кати, которая уехала со старшим сыном и его женой в Америку на заработки. Позже вышла замуж за Макса Волка и приобрела двух мопсов: Мусю и чёрную Зефирку. Также имеет свекровь Капитолину, хозяйку бутиков в России и США. В последних книгах с мужем усыновила двух детей: мальчика Егора и девочку Кису.

Виола Тараканова (родилась в 1965 году). Ей досталось от писательницы знание немецкого языка. Героиня была замужем за майором Олегом Куприным, следователем с Петровки, 38, но развелась, работала репетитором немецкого языка, пишет детективы под псевдонимом Арина Виолова. Вилка неравнодушна к животным, в её квартире живут кошка Клеопатра, кот Сыночек и собака Дюшка. Также у Виолы была боевая подруга Тома, которая жила с ней вместе с дочкой и мужем. Но они страшно поссорились и теперь живут отдельно. У неё был любовник Юрий Шумаков, но после его предательства они поссорились. После инсценированного ФСБ убийства ею адвоката Литягина жила в личине Виолетты Тарановой. После этого встречалась с Констатином Фокиным (Франклиным). Но из-за его женитьбы на Владе Карелиной они расстались. Но вскоре оказалось, что его женили на Владе насильно. В последней книге получает предложение пожениться от миллиардера-фаната Ивана Зарецкого. В книге «Ужас на крыльях ночи» она по просьбе того же Зарецкого расстаётся с Константином.

Иван Подушкин — сын советского писателя, работает секретарём у частной сыщицы Элеоноры. Вежливый, с высокими моральными принципами человек. Обладатель стройной фигуры и высокого роста. Умный, интеллигентный, образованный. Немного нерешительный. Вполне симпатичный зрелый человек. Доверчив, и его можно обмануть. Содержит престарелую маменьку лет 60-65, считающую себя молодой и красивой женщиной 35 лет (в предпоследней книге она выходит замуж за богатого олигарха, которому нравится её странное поведение и эта обязанность переходит к нему). Николетта немного неуравновешенна, крик для неё — потребность организма, как и привычка, называть сына «Вава» и пытаться его сосватать на какой-нибудь сомнительной барышне. Подушкин — заядлый холостяк. Ему не везёт с женщинами, ни с одной из них он не смог вступить в брак (хотя мелких интрижек хватало и обычно это его устраивает). Некоторые считают бедного Ивана Павловича геем, но это не так (чуть ли не в каждой книге он или встречается с какой-нибудь женщиной или его пытаются соблазнить, один из его скелетов в шкафу — воспоминание о рыжей рижской проститутке, от которой он и приятель «схватили» с трудом вылеченный сифилис). Другие (так как он не транжира и интеллигент) считают жлобом и занудой, хотя и исхитряются эксплуатировать Ивана Павловича почти все. В приятельских отношениях с майором МВД Максом Вороновым. Личная жизнь и работа в результате сделали его руководителем передвижного цирка. Но в книге «Смех и грех Ивана Царевича» мы можем увидеть — Иван Павлович вновь вернулся к своей хозяйке и готов снова исполнять её прихоти. Но всё оказывается жестоким обманом, который подстроила Элеонора.

Татьяна Сергеева — темноволосая обладательница полной фигуры, интеллигентная и начитанная, окончила филологический факультет педвуза, вдова (в недавнем прошлом), работала учительницей русского языка и литературы. Замужем за бывшим актёром Аристархом Бабулькиным (по прозвищу Гри), являющимся сотрудником секретной группы, в которой работает и Таня. В приятельских отношениях с сослуживцем — матёрым хакером по кличке Коробок. Вскоре муж покидает Таню, уехав куда-то с Мартой Карц. Личная жизнь Татьяны не налаживается, зато в книге «Фуа-гра из топора» она становится руководителем оперативной группы. В книге «Сбылась мечта бегемота» принимает решение найти своего мужа Гри, хотя раньше она попыток не предпринимала.

Степанида Козлова (родилась в 1990 году) — шестая героиня книг Дарьи Донцовой. Студентка четвёртого курса Педагогического института, учится по специальности «преподаватель русского языка и литературы» (вероятно, отсылка к Татьяне Сергеевой). Воспитывается бабушкой Изабеллой Константиновной Юрьевой (возможно, отсылка к Даше Васильевой), откликающейся на кличку Белка. Мать Степаниды звали Ирина Алексеевна Юрьева. Она погибла с мужем в экспедиции в Средней Азии. Вскоре Степанида уходит из института и устраивается на работу в фирму «Бак» моделью по макияжу. До книги «Укротитель медузы Горгоны» любила своего шефа, Романа Звягина, а считалась девушкой его пасынка, к которому не испытывала никаких чувств. После книги «Укротитель медузы Горгоны» она становится свободной и ищет парня своей мечты. Хотя в книге «Хищный аленький цветочек» влюбляется в Филиппа Корсакова, в книге «Лунатик исчезает в полночь» решает его забыть.

Сценарии к телесериалам

• «Даша Васильева. Любительница частного сыска» (совместно с Викторией Евсеевой)
• «Любительница частного сыска Даша Васильева — 2» (совместно с Викторией Евсеевой)
• «Любительница частного сыска Даша Васильева — 3» (совместно с Викторией Евсеевой)
• «Евлампия Романова. Следствие ведёт дилетант» (совместно с Викторией Евсеевой)
• «Евлампия Романова. Следствие ведёт дилетант — 2» (совместно с Викторией Евсеевой, Алисой Мичабели и Ириной Гелос)
• «Виола Тараканова. В мире преступных страстей» (совместно с Ириной Пивоваровой (фильм 1) и Екатериной Шагаловой (фильмы 2 и 3))
• «Виола Тараканова. В мире преступных страстей-2» (совместно с Ириной Пивоваровой и Екатериной Шагаловой)
• «Иван Подушкин. Джентльмен сыска» (Фильм 1 — совместно с Викторией Евсеевой; фильмы 2 и 3 — с Анной Аносовой и Натальей Павловской; сезон 2 — с Алексеем Винокуровым и Викторией Евсеевой)

Над сценарием Виолы Таракановой во втором сезоне работал Алексей Винокуров.

Сценарии к радиоспектаклям

• «Чудеса в кастрюльке»

Награды

• Лауреат премии «Писатель года» в 2001, 2002, 2003 годах.
• Лауреат премии «Бестселлер года» (учреждена газетой «Книжное обозрение») в 2002, 2003 годах.
• Лауреат премии торгового дома «Библио-Глобус» в номинациях «Автор года» и «Имя года» в 2002 году.
• Лауреат ежегодного открытого конкурса «Книга года» (Министерства по делам печати, телерадиовещания и средств массовой коммуникации России) в номинации «Бестселлер года» в 2003 году.
• 5 марта 2003 года была заложена звезда в честь Дарьи Донцовой на литературной Площади звёзд в Москве на Страстном бульваре.
• 24 июня 2005 года Дарье Донцовой был вручён общественный Орден Петра Великого 1-й степени с лентой за большой личный вклад и выдающиеся заслуги в области литературы.
• с 2006 по 2015 года включительно по данным опросов ВЦИОМ Дарья Донцова признавалась «Писателем года».

Тиражи и число изданных книг

Донцова с огромным отрывом в 2015 году лидирует среди авторов по взрослой художественной литературе — 117 наименований книг и брошюр за год суммарным тиражом 1968,0 тыс. экз.. У занявшей в второе место по суммарному тиражу изданных за год книг и брошюр детективщицы Т. В. Устиновой вышло в 2015 году только 72 книги и брошюры общим тиражом 891,0 тыс. экз.. В последние годы тиражи книг Донцовой сильно упали, вследствие чего ей приходится больше писать и переиздавать свои старые детективы. В 2012 году Донцова издала 129 книг и брошюр суммарным тиражом 3728,6 тыс. экз.. Таким образом, за три года (2012—2015 годы) суммарный годовой тираж изданий Донцовой упал почти вдвое, а количество наименований в год выросло на 19 %.

Критика

Существует мнение, что под брендом Дарья Донцова работает не только, собственно, Донцова, а целая команда писателей, т. н. «литературных негров». Это связано с тем, что всего за 15 лет творчества под именем Дарья Донцова было выпущено более 180 книг. Для одного человека написать такое количество книг физически сложно.

В 2008, 2010 и 2011 годах писательницу обвиняли в плагиате.

Ссылки

• Дарья Донцова в «Твиттере»
• [www.dontsova.ru/ Официальный сайт Дарьи Донцовой]. [www.webcitation.org/65t9ufxm0 Архивировано из первоисточника 3 марта 2012].
• [echo.msk.ru/programs/korzun/492039-echo/ Интервью Дарьи Донцовой на радио «Эхо Москвы»]

Отрывок, характеризующий Донцова, Дарья

– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…