Дора (орудие)
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Дора (орудие)Дора (орудие)
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 12 ноября 2013 года. |
| Дора | |
|---|---|
 Масштабная модель из металла | |
| Тип: | Сверхтяжёлая железнодорожная артиллерийская система |
| История службы | |
| Годы эксплуатации: | 1941—1945 |
| На вооружении: | |
| Войны и конфликты: | Вторая мировая война |
| История производства | |
| Конструктор: | Крупп |
| Разработан: | 1934 |
| Производитель: | Крупп |
| Годы производства: | 1937—1941 |
| Всего выпущено: | 2 |
| Стоимость экземпляра | 7 миллионов рейхсмарок |
| Характеристики | |
| Масса, кг: | 1350000 |
| Длина, мм: | 47300 |
| Длина ствола, мм: | 32480 |
| Ширина, мм: | 7100 |
| Высота, мм: | 11600 |
| Экипаж (расчёт), чел.: | 250 человек для подготовки орудия за 54 часа и 2500 дополнительного персонала. 2 батальона ПВО |
| Снаряд: | 4,8 тонн фугасный; 7 тонн бетонобойный |
| Калибр, мм: | 807 мм (31,5 дюйма) |
| Угол возвышения: | максимально 65° |
| Скорострельность, выстрелов/мин: |
1 выстрел каждые 30—45 минут или до 14 выстрелов в день |
| Начальная скорость снаряда, м/с |
820 м/с фугасный; 720 м/с бетонобойный[1] |
| Прицельная дальность, м: | до 39 км |
| Максимальная дальность, м: |
48 км фугасный; 38 км бетонобойный[1] |
| Масса взрывчатого вещества, кг: | 700 кг фугасный; 250 кг бетонобойный |
«До́ра» — уникальное сверхтяжёлое железнодорожное артиллерийское орудие германской армии. Разработано фирмой «Крупп» (Германия) в конце 1930-х годов. Предназначалось для разрушения укреплений линии Мажино и фортификаций на границе Германии и Бельгии. Орудие было применено при штурме Севастополя в 1942 году. Предположительно, также — при подавлении Варшавского восстания в сентябре-октябре 1944 года.
Содержание
История
После Первой мировой войны развитие немецкой артиллерии было ограничено положениями Версальского договора. Германии было запрещено иметь орудия калибра свыше 150 мм, а также любые противотанковые и зенитные пушки. Поэтому, по мнению лидеров нацистской Германии, создание мощной и крупнокалиберной артиллерии было делом престижа.
В 1936 году при посещении завода фирмы «Крупп» Адольф Гитлер потребовал у руководства концерна создать сверхмощное орудие для разрушения французской линии Мажино и бельгийских пограничных фортов (таких, как форт Эбен-Эмаэль). Орудие должно было обладать углом вертикального наведения +65° и максимальной дальнобойностью 35—45 км, а снаряд орудия должен был пробивать броню толщиной 1 м, бетон 7 м, твердый грунт 30 м. Конструкторскую группу фирмы «Крупп», занявшуюся созданием нового сверхмощного орудия по предложенному тактико-техническому заданию, возглавил профессор Эрих Мюллер, который обладал огромным опытом в данной области. В 1937 году проект был завершен, и в том же году фирме «Крупп» выдали заказ на изготовление нового орудия, после чего концерн взялся за его немедленное производство. В 1941 году фирмой «Крупп» было построено первое орудие, названое «Дора», в честь жены главного конструктора. В том же году было создано второе 800 мм орудие, которое получило название «Толстый Густав» в честь директора фирмы — Густава фон Болена и Гальбаха Круппа.[2] Заказ обошёлся государству в 10 миллионов рейхсмарок. Также было спроектировано, но не достроено третье орудие идентичного типа, но с калибром ствола 520 мм и длиной 48 метров, получившее название «Длинный Густав».
В 1941 году орудия были испытаны на полигоне в Рюгенвальде и Хиллерслебен (в 120 км к западу от Берлина) в присутствии Адольфа Гитлера и Альберта Шпеера и других высокопоставленных армейских чинов. Результаты испытаний соответствовали требованиям технического задания, хотя установки не имели некоторых механизмов. К концу 1941 года все испытания были закончены и орудие было полностью готово к боевому применению, к этому времени было изготовлено более тысячи 800-мм снарядов.
Характеристики
| Характеристика | Значение | Примечания |
|---|---|---|
| Калибр | Изначально был 807 мм, но увеличился после стрельб из-за сверхвысокого давления и трения по одним данным до 810 мм, по другим данным — до 813 мм | |
| Вес снаряда | Бетонобойный снаряд | |
| Длина ствола | Ствол составной | |
| Минимальная дальность стрельбы | ||
| Максимальная дальность стрельбы | Бетонобойным снарядом | |
| Полная длина орудия | Без железнодорожной платформы | |
| Общий вес | ||
| Ресурс ствола | ||
| Скорострельность | ||
| Скорость полета снаряда | Допиковая и послепиковая фазы (относительно вертикали) | |
| Пробивная способность | Бетонобойный снаряд (фугасные применялись мало)
Указана толщина защитного покрытия |
В играх
- В игре "Дорога на Рейхстаг" в кампании есть миссия с уничтожением "Доры".
- Подобное «Доре» орудие есть в игре «Мор. Утопия», в файлах игры оно обозначается как «big_gun».
- Подобное «Доре» и «Густаву» орудие есть в игре «Lost Planet 2».
- В игре «Wolfenstein Enemy Territory» на одной из игровых карт «Rail gun» противостояние идёт около гигантского рельсового орудия являющегося точной копией «Доры». Немецкие войска имеют задание доставить боеприпасы и выстрелить из него, союзные войска — помешать немцам и вывести управление орудием из строя.
- В игре Medal of Honor 1999 года было подобное орудие имеющее название «Гретта».
- В игре «Red Orchestra» 3 «Доре» посвящена целая операция.
- В игре «Рыцари неба. Асы королевских ВВС» «Доре» также посвящена целая операция.
- В игре Блицкриг 3 в миссии «Оборона Севастополя».
- В игре «The Saboteur» присутствует подобное этому оружие.
- В игре «Wings of War» в 11-ой и 12-ой кампаниях присутствует подобное орудие.
- В игре «PanzerCorps» при атаке на Советский Союз (кампания за Ось 1939—1945) в районе Бреста располагается данное орудие.
- В дополнении к игре «Fallout 3» — «Operation Ancorage»
См. также
- Карл (самоходная мортира) — немецкая тяжёлая самоходная мортира периода Второй мировой войны.
- Little David (мортира) — экспериментальная американская мортира конца Второй мировой войны.
- «Grand Slam» — сейсмическая бомба, применявшаяся Королевскими ВВС против важных стратегических объектов в годы Второй мировой войны.
Напишите отзыв о статье "Дора (орудие)"
Ссылки и примечания
Литература
- «Вторая мировая война — День за днём 1939—1945», («Campaigns of World War II — Day by Day 1939—1945») 2003 Amber Books Ltd. перевод A.Колина, Я.Колиной.
- Манштейн, Э. фон «Утерянные победы» [пер. с нем.]/ Эрих фон Манштейн. — М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2007. — 828, [4] с.: 16 л. ил.
- «Как ковался Германский меч — Промышленный потенциал Третьего рейха», («Die Deutsche industrie im kriege, 1939—1945») 2006 «Яуза», «Эксмо», перевод Г. Смирнов, В.Шаститко.
Дополнительные источники
- [www.bellabs.ru/30-35/Dora-Karl.html Немецкие сверхтяжелые артиллерийские системы под Севастополем]
- [byaki.net/2007/01/26/superpushka_dora.html Супер-пушка «ДОРА»]
- [html2.free.fr/canons/dora.htm «Дора»] (фр.)
- [www.hpwt.de/2Weltkrieg/Dorae.htm 80 cm cannon «Dora»] (англ.)
- [web.archive.org/web/20101127222810/www.zn.ua/3000/3150/35061/ Николай Семена. О некоторых малоизвестных страницах истории обороны Севастополя]
- [www.popmech.ru/weapon/8206-orudie-prizrak-v-sushchestvovanie-etoy-pushki-sovetskaya-razvedka-ne-verila-do-kontsa-voyny/#full Орудие-призрак]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Дора (орудие)
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
