Доржиев, Агван

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Агван Лобсан Доржиев
бур. Доржиин Агбан
тиб. ངག་དབང་བློ་བཟང་
<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Цанид-хамбо-лхарамба
Церковь: школа гелуг
 
Рождение: 1853(1853)
улус Хара-Шибирь, Забайкальская область, Российская империя
Смерть: 29 января 1938(1938-01-29)
Улан-Удэ, Бурятская АССР, СССР

Агва́н Лобса́н Доржи́ев (бур. Доржиин Агбан, тиб. ངག་དབང་བློ་བཟང་; 1853, улус Хара-Шибирь, Забайкальская область — 29 января 1938, Улан-Удэ, Бурятия) — бурятский буддийский лама, учёный, дипломат, просветитель, религиозный, государственный и общественный деятель России, Тибета и Монголии. Был сторонником сближения Тибета и Российской империи. Инициировал постройку первого в Европе буддийского храма — Храма Калачакры в Санкт-Петербурге. Одна из ключевых фигур в истории российского буддизма XX века.





Биография

Родился в 1853 году в улусе Хара-Шибирь Хоринского ведомства (ныне в Заиграевском районе Бурятии). Был хувараком в Шулутском дацане.

В 1872 году в 19-летнем возрасте Доржиев покинул Забайкалье и отправился паломником в Монголию и Тибет. Учился в Урге (совр. Улан-Батор) и в знаменитом Гоман-дацане при монастыре Дрепунг (один из трёх главных монастырей Лхасы). Получил блестящее богословское образование и высшую философскую учёную степень лхарамбы (тиб. цаннид кхенпо лхарампа, бур. цанид хамбо лхарамба).

В числе семи высших учёных лам Доржиев состоял при Далай-Ламе XIII, участвуя в его обучении буддийской философии и литературе. Положение цэншапа, партнёра по философскому диспуту — важнейшему компоненту буддийского образования — позволило Доржиеву позже стать одним из ближайших советников Далай-ламы и крупной фигурой в тибетском теократическом государстве.

В 1896 году Доржиев получил от императора Николая II часы с монограммой в знак признательности за помощь агентам Петра Бадмаева, путешествовавшим в Лхасу[1].

В начале 1898 года Доржиев появился в Санкт-Петербурге с официальной целью сбора пожертвований на монастырскую школу[2]. Здесь он познакомился с известным востокофилом Э. Э. Ухтомским, приближённым Николая II, ранее сопровождавшим будущего императора в путешествии на Восток. Ухтомский лично представил Агвана Доржиева императору.

В 1901 году Доржиев с помощью Буды Рабданова провёл первое во Франции буддийское богослужение (хурал) и лекцию о буддизме в Музее востоковедения Гиме во время открытия Всемирной выставки в Париже. На богослужении присутствовали Жорж Клемансо, будущая путешественница в Тибет Александра Давид-Неэль, Иннокентий Анненский, написавший об этом событии стихотворение «Буддийская месса в Париже», вошедшее в его сборник «Кипарисовый ларец». Гидом Агвана Доржиева по Парижу был другой русский поэт — Максимилиан Волошин.

По возвращении в Тибет Доржиев был возведён в третий высший чин старшего кхенпо с правом голоса во всех вопросах политики и веры. В это время, будучи фактически первым министром двора Далай-ламы XIII, Доржиев всюду его сопровождал, служил молебны, заведовал финансами страны. С дипломатическими поручениями бывал в Монголии, Китае, России, посетил Индию, Цейлон, Японию, Германию, Италию, Великобританию.

В 1900 году состоялась встреча Агвана Доржиева с императором Николаем II, на которой было получено высочайшее согласие на строительство дацана в Санкт-Петербурге.

В 1906 году Доржиев создал буддийское духовное училище и академию (цанид-чойра) в Калмыкии, передал туда 300 томов тибетского канона Ганджур и Данджур, а также ритуальные предметы. Помимо этого он основал несколько дацанов и школ в Калмыкии и Бурятии, открыл издательство в Санкт-Петербурге и в 1908 году типографию европейского образца в Шулутском дацане.

В Бурятии Доржиев известен как реформатор монгольского вертикального письма, приспособленного к бурятскому языку, составитель бурятского письма вагиндра (бур. вагиндрагийн үсэг, или Агвановский алфавит), точно передававшего транскрипцию русских слов. Письмо было в ходу в 1905—1910 годы.

Буддийская святыня Петербурга

Строительство храма в российской столице началось в 1909 году в Старой деревне, за Чёрной речкой. Работами руководил строительный комитет, в который входили академики В. В. Радлов и С. Ф. Ольденбург, князь Э. Э. Ухтомский, приват-доценты В. Л. Котвич, А. Д. Руднев, Ф. И. Щербатской, врач тибетской медицины П. Бадмаев, путешественники П. Козлов и Д. Клеменц, калмыцкие князья Дугаровы, Тюмени, отец и сын Тундутовы, архитектор Г. В. Барановский, инженер Н. М. Березовский, художники Н. К. Рёрих и В. П. Шнейдер.

В 1913 году в храме прошла первая служба. Церемония освящения состоялась в 1915 году, на ней присутствовали представители правительств Николая II, Далай-ламы XIII, сиамского короля Рамы VI и монгольского Богдо-гэгена VIII.

Агван Доржиев в Советской России

После Октябрьской революции 1917 года Агван Доржиев полностью отдал себя политической и религиозно-реформаторской деятельности в Советской России.

В 1919 году храм в Петрограде подвергся разграблению красноармейцами[3]: пропали сотни бронзовых и позолоченных бурханов, серебряные жертвенные чаши, вазы, мебель, дверные ручки, шпингалеты, драпировки из китайской парчи, личные вещи лам, была разбита статуя Будды, сожжены уникальная библиотека тибетских манускриптов и огромный архив Агвана Доржиева, посвящённый взаимоотношениям России, Тибета, Англии и Китая, собиравшийся на протяжении 30 лет. Доржиеву удалось реставрировать храм, несмотря на царившую в стране разруху.

Как и до революции, он находился в постоянном диалоге с властью. Теперь его собеседниками были не Николай II и министр иностранных дел Извольский, а Ленин с Луначарским. Но речь шла всё о том же: о свободе вероисповедания, культурном строительстве и их необходимости для процветания государства и его граждан. На этих встречах Дорджиев подчёркивал, что буддизм — не религия, а философия, что в нём присутствуют общие с коммунизмом идеи ответственности каждого за общее дело.

В 1921 году Доржиев составил на монгольском языке автобиографию, изложив её в стихотворной форме (рукописная копия хранится в Рукописном отделе Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН).

В 1929 году новым антирелигиозным законом запрещена деятельность буддийской церкви ЗабайкальяК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4937 дней].

В 1935 году начались преследования буддийского духовенства в Ленинграде. В 1937 году в результате арестов и расстрелов буддийская община при ленинградском дацане перестала существовать.

В ноябре 1937 года 85-летний Доржиев был арестован в Бурятии.

В 1938 году Агван Доржиев скончался в тюремной больнице города Улан-Удэ. Место захоронения неизвестно.

Дань памяти

Молитва Агвану Доржиеву[4]

О, Агван Доржиев и другие наши Учителя,
Состраданием своим превосходящие всех Победоносных,
Где бы Вы ни рождались в этой вселенной,
Соизвольте осчастливить нас проповедью Учения Будды!

составлена учеником Доржиева
калмыцким геше Вангьялом (1901—1983)

Мемориалы

Санкт-Петербург

Улан-Удэ

Дацаны Бурятии

  • На территории Иволгинского дацана из пяти субурганов один посвящён Агвану Доржиеву.
  • В селе Нарын-Ацагат Заиграевского района (в 55 км к востоку от Улан-Удэ) на территории Ацагатского дацана, около минерального источника Хара-Ацагат, расположен Дом-музей Агвана Доржиева. Это перенесённая бревенчатая изба из улуса Хара-Шибирь. Балансовая принадлежность — общественное. Фондовая коллекция — 1 430 единиц хранения. Указом Президента Республики Бурятия Л. В. Потапова в 2000 году музей получил статус государственного.
  • Место рождения ламы Доржиева, улус Хара-Шибирь, дважды посетил Далай-лама XIV.

Медаль «Агван Доржиев»

  • В 2003 году в перечень государственных наград Республики Бурятия была внесена медаль «Агван Доржиев». Согласно положению, медаль может быть присуждена за выдающиеся заслуги перед Республикой, связанные с достижениями в развитии её экономического, культурного, научного и образовательного потенциала, а также деятельностью по укреплению мира и дружеских отношений между народами. Первоначально с предложением учредить такую государственную награду выступила инициативная группа из Фонда Агвана Доржиева.

Доржиевские чтения — конференция в Санкт-Петербурге

  • 25—27 ноября 2004 года в Санкт-Петербурге прошли Юбилейные Доржиевские чтения «Буддийская традиция. История и современность», посвящённые 150-летию со дня рождения Доржиева. Организаторы: Санкт-Петербургский благотворительный общественный фонд «Общество бурятской культуры „Ая-Ганга“», Религиозное объединение буддистов «Дацан Гунзэчойнэй», Комитет по внешним связям Администрации г. Санкт-Петербурга, Администрация Президента Республики Бурятия, мемориальный музей-квартира путешественника П. К. Козлова, Российский этнографический музей.
  • 9—11 ноября 2006 года в Санкт-Петербурге прошли Вторые Доржиевские чтения «Буддийская культура: история, источниковедение, языкознание и искусство». Организаторы: Санкт-Петербургский благотворительный общественный фонд «Общество бурятской культуры Ая-Ганга», Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербургский филиал ИВ РАН, Музей-квартира П. К. Козлова СПбФ ИИЕТ РАН, религиозное объединение буддистов «Дацан Гунзэчойнэй» при поддержке Комитета по внешним связям Администрации г. Санкт-Петербурга и Администрации Республики Бурятии.
  • С 8 по 12 июля 2008 года в Бурятии проходили Третьи Доржиевские чтения, ставшие традиционными для их организаторов — Санкт-Петербургского благотворительного общественного фонда "Общество бурятской культуры «Ая-Ганга», религиозного объединения буддистов «Дацан Гунзэчойнэй», Института восточных рукописей РАН/СПбФ ИВ РАН. В этом году к организаторам присоединилось ещё одно научное учреждение — Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (Улан-Удэ). Именно здесь состоялось открытие конференции, прошло пленарное заседание. Сотрудниками ИМБТ СО РАН было представлено почти половина докладов.
  • 3—10 августа 2010 года. Место проведения: с. Агинское — национальный парк Алханай (Забайкальский край) — Усть-Ордынский Бурятский АО (с посещением о. Ольхон) — Санкт-Петербург. Организаторы чтений — Буддийская Традиционная Сангха России, Санкт-Петербургский благотворительный общественный фонд «Общество бурятской культуры Ая-Ганга», Администрация Агинского округа Забайкальского края. При участии: Института восточных рукописей РАН, Государственного Эрмитажа, Санкт-Петербургского государственного университета, Музея-квартиры П. К. Козлова (Санкт-Петербург), Агинского краеведческого музея им. Г. Цыбикова (с. Агинское).

Доржиев в художественной литературе

  • В трилогии «Похищенное счастье» Д. О. Батожабая (1965), виднейшем произведении бурятской литературы, Доржиев является прототипом одного из главных героев — его святейшества Тувана хамбы.
  • В 2007 году литературный журнал «Сибирские огни» в ряде выпусков опубликовал фрагменты исторического романа А. Л. Ангархаева «Небо и Земля» под общим заголовком «Учитель Далай-Ламы. О жизни Агвана Доржиева».

Библиография

  • Агван Доржиев. Предание о кругосветном путешествии или повествование о жизни Агвана Доржиева: Мемуары тибетского дипломата. — Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1994. — 119 с.
  • Агван Доржиев. Занимательные заметки. Описание путешествия вокруг света. Перевод с монгольского А. Д. Цендиной. — М.: Восточная литература, 2003. — 160 с.

См. также

Напишите отзыв о статье "Доржиев, Агван"

Примечания

  1. en:Agvan Dorjiev citing: [www.anyma.ch/journeys/doc/thesis.pdf Martin Saxer (2004). Journeys with Tibetan Medicine: How Tibetan Medicine came to the West: The Story of the Badmayev Family, p. 35. Masters Thesis, University of Zurich.]
  2. en:Agvan Dorjiev citing: Hugh E. Richardson (1984) Tibet and its History. Second Edition, p. 81. Revised and Updated, p. 106. Shambhala, Boston & London. ISBN 0-87773-376-7.
  3. Андреев А. И. Время Шамбалы. — СПб.: ИД «Нева», 2004. — С. 244. — 384 с. — ISBN 5-7654-3442-8.
  4. Шаглахаев Д.В. Прошлое и настоящее Хойморского дацана. Улан-Удэ, Издательство Хойморского дацана "Бодхидхарма", 2005. - с.3
  5. [www.museum.ru/E2845 Описание экскурсии «Агван Доржиев. Жизнь и деятельность»] на Museum.ru, ссылка актуальна на 7 февраля 2008.

Литература

На русском языке
  • Андреев А. И. Буддийская святыня Петрограда. — Улан-Удэ: ЭкоАрт, 1992. — 126 с. — ISBN 5-85970-004-0
  • Андреев А. И. Агван Доржиев и судьбы буддийской религии в СССР. // Реверс: Филос.-религ. и лит. альманах. / Гл. ред. Чечуга С. Д. — СПб., 1992.
  • Андреев А. И. Храм Будды в Северной столице. — СПб.: Нартанг, 2004. — 224 с. — Тираж 1000 экз. — ISBN 5-901941-14-4
  • Андреев А. И. Тибет в политике царской, советской и постсоветской России. — СПб.: Изд-во СПбГУ; Нартанг, 2005. —ISBN 5-288-03813-9 ; 5-901-94116-0
На иностранных языках

Ссылки

Буддизм
История
Философия
Люди
Страны
Школы
Понятия
Тексты
Хронология
Критика буддизма
Проект | Портал
  • [nyingmapa-buddhism.no-ip.org/index.php?option=com_mtree&task=viewlink&link_id=98&Itemid=2 Buddhist encyclopedia Агван Доржиев]
  • [ccbs.ntu.edu.tw/FULLTEXT/JR-EPT/helen.htm Tibet’s part in the 'great game Agvan Dorjiev]
  • [www.flameout.org/flameout/gurus/shadow/part2_11.html The Shambhala missionary Agvan Dorjiev ]
  • [www.ittm.org/publications/AyurVijnana/Vol_06/AV_V06_1.htm Medical Faculties of Buryat Buddhist Monasteries by Natalia Bolsokhoeva]
  • [kalachakranet.org/kalachakra_tantra_places.html Special Kalachakra Places ]
  • [buddhism.buryatia.ru/doc/009_history.shtml Буддизм в России. История.]
  • [www.bibliograf.ru/index.php?newsclassid=2&id=717 Открытие барельефа Агвана Доржиева]
  • [www.pravda.info/news/1166.html Найдена переписка Далай-ламы XIII с Советской Россией]
  • [www.religio.ru/lecsicon/09/247.html Итигелов, Даша-Доржо]
  • [memory.pvost.org/pages/dorzhiev.html Хамбо-лама, бурят.-тибет. традиц. учёный ]
  • [www.nsu.ru/ip/block.php?action=nitem&sid=1&iid=150 Сибиряк — это звучит гордо ]
  • [www.rpinw.spb.ru/article.php?id=238 Юбилейные Доржиевские чтения — Буддийская традиция. История и современность]
  • [dazan.spb.ru/masters/71/ Краткая биографическая справка Агвана Доржиева]
  • [web.archive.org/web/19990223193456/www.geocities.com/athens/academy/3528/history.html История Санкт-Петербургского буддийского монастыря-Дацан Гунзэчойнэй]
  • [www.bumbinorn.ru/2006/02/03/sanktpeterburgskijj_khram_agvan_dorzhiev_i_kalmyki.html Санкт-Петербургский храм: Агван Доржиев и калмыки]

Отрывок, характеризующий Доржиев, Агван

– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.