Харт, Дорис

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Дорис Харт»)
Перейти к: навигация, поиск
Дорис Харт
Место смерти Корал-Гейблз, США
Завершение карьеры 1956
Рабочая рука правая
Одиночный разряд
Турниры серии Большого шлема
Австралия победа (1949)
Франция победа (1950, 1952)
Уимблдон победа (1951)
США победа (1954, 1955)
Парный разряд
Турниры серии Большого шлема
Австралия победа (1950)
Франция победа (1948, 1950—53)
Уимблдон победа (1947, 1951—53)
США победа (1951—54)
Завершила выступления

Дорис Харт (англ. Doris Hart; 20 июня 1925, Сент-Луис, Миссури — 29 мая 2015, Корал-Гейблз, Флорида[1]) — американская теннисистка-любительница, лидер женского тенниса в начале 1950-х годов.





Биография

В шесть лет Дорис Харт тяжело заболела: инфекция (позднее о ней неверно писали как о полиомиелите) поразила коленный сустав, и девочка на всю жизнь могла остаться калекой. В терапевтических целях ей посоветовали заниматься теннисом, что определило всю её дальнейшую судьбу.

К 20 годам Дорис уже дважды побывала в финале чемпионата США в женском парном разряде, но дело было в годы Второй мировой войны, и чемпионат был действительно внутренним американским соревнованием. Однако и после окончания войны Дорис только дальше развивала свой успех. В 1946 году она проиграла в финале чемпионата США в одиночном разряде ведущей американской теннисистке Полин Бетц, а на чемпионате Франции и на Уимблдонском турнире они вместе дошли до финала, проиграв оба раза другой американской паре — Луизе Бро и Маргарет Осборн. На следующий год Харт завоевала свой первый титул на турнирах Большого шлема, выиграв Уимблдон в паре с Патрисией Каннинг, и добавила к нему два финала в одиночном разряде — во Франции (проиграла Каннинг) и на Уимблдоне (проиграла Осборн).

Первый титул в турнире Большого шлема в одиночном разряде Харт завоевала в 1949 году на чемпионате Австралии. На этом же турнире она стала чемпионкой в смешанном парном разряде, где её партнёром был хозяин корта Фрэнк Седжмен, а в женских парах дошла до финала. В следующем сезоне она снова вышла в финал чемпионата Австралии во всех трёх разрядах, в одиночном разряде проиграв Луизе Бро, а в парах с ней и Седжменом одержав победы. Таким образом, всего за два визита в Австралию она побывала в шести финалах из шести возможных и выиграла четыре из них. В 1950 году она также выиграла чемпионат Франции в одиночном разряде и в паре с ещё одной американкой Ширли Фрай.

На 19511953 годы приходится пик парной карьеры Харт. В эти годы она трижды подряд завоёвывала «малый шлем» в женских и смешанных парах (выигрывая все турниры Большого шлема, кроме чемпионата Австралии, в котором больше не участвовала). В женском парном разряде её неизменной партнёршей в Париже, Лондоне и Нью-Йорке оставалась Ширли Фрай, а в миксте она два года доминировала с Седжменом, а после его ухода в профессиональный теннис в конце 1952 года — с американцем Виком Сейксасом. В 1951 году она стала абсолютной чемпионкой Уимблдона, добавив к двум парным титулам победу в финале в одиночном разряде над Ширли Фрай (с одним из самых разгромных результатов в истории турниров Большого шлема — 6:1, 6:0), а на следующий год — абсолютной чемпионкой Франции, где в одиночном финале ей снова противостояла Фрай. В 1951 году Харт была названа журналом «Daily Telegraph» лучшей теннисисткой мира, на следующий год уступив пальму первенства победившей на Уимблдоне и в чемпионате США Морин Коннолли. Даже в 1953 году, когда Коннолли завоевала Большой шлем в одиночном разряде, трижды подряд одолев Харт в финалах чемпионата Франции, Уимблдонского турнира и чемпионата США, Харт не отдала ей ни одного титула в парах: дважды она взяла верх над Коннолли в финалах женских парных турниров и один раз в финале микста.

В 1954 и 1955 годах Харт добавила к своей коллекции титулов ещё две победы в одиночном разряде на чемпионате США (Коннолли, получившая тяжелейшую травму и распрощавшаяся с теннисом, уже не могла ей в этом воспрепятствовать) и четыре победы в миксте на Уимблдоне и в чемпионате США, а также титул чемпионки США в женских парах 1954 года. Таким образом, она стала абсолютной чемпионкой США 1954 года и единственным турнир Большого шлема, где ей не удалось показать этот результат, остался чемпионат Австралии. В 1956 году на чемпионате Франции в смешанном разряде она вышла в свой последний финал на турнирах Большого шлема. В этом же году она окончила активные выступления, став теннисным тренером. В дальнейшем она тренировала, в частности, сборную Великобритании в Кубке Уайтмен[2] и была капитаном сборной США 1970 года.

Всего за карьеру Дорис Харт завоевала шесть титулов в одиночном разряде, 14 в женских парах (из них 11 — с Ширли Фрай) и 15 в миксте (восемь с Седжменом и семь с Сейксасом). 35 титулов в турнирах Большого шлема ставят её на шестую позицию за всю историю тенниса. Ещё одним важным достижением её карьеры является тот факт, что она стала первой теннисисткой, выигравшей все турниры Большого шлема в каждом разряде — впоследствии этот результат удалось повторить Маргарет Смит-Корт и Мартине Навратиловой. Десять лет она постоянно была членом сборной США в Кубке Уайтмен — традиционном соревновании американских и британских теннисисток — и за это время проиграла только одну встречу в парном разряде, а в одиночном не позволила соперницам взять у неё ни одной игры. Помимо турниров Большого шлема, Харт также становилась чемпионкой Италии (1951 — в одиночном разряде и в паре с Фрай[3], 1953 — в одиночном и смешанном парном разряде) и ЮАР (1950 — женский и смешанный парный разряд, 1952 — одиночный и парный разряд), а также чемпионкой США на грунтовых кортах (1950 — одиночный и парный разряд, 1954 — парный разряд) и четырёхкратной чемпионкой Великобритании на грунтовых кортах в одиночном и женском парном разряде (1951—1954, в 1951 и 1954 году — абсолютная чемпионка)[4]. Она оставалась в десятке сильнейших теннисисток мира десять лет подряд — с 1946 по 1955 год, а в десятке сильнейших теннисисток США с 1942 по 1955 год, заняв в ней первое место в два последних года[5]. В 1969 году её имя было включено в списки Международного зала теннисной славы; в 1995 году Харт, выпускница университета Майами, стала также членом женского Зала славы студенческого тенниса[6]. В 2011 году Международная федерация тенниса учредила Кубок Дорис Харт — новое соревнование для ветеранов в возрасте старше 80 лет[7].

Участие в финалах турниров Большого шлема за карьеру (67)

Одиночный разряд (18)

Победы (6)

Год Турнир Соперница в финале Счёт в финале
1949 Чемпионат Австралии Нэнси Уинн-Болтон 6-3, 6-4
1950 Чемпионат Франции Патрисия Каннинг-Тодд 6-4, 4-6, 6-2
1951 Уимблдонский турнир Ширли Фрай 6-1, 6-0
1952 Чемпионат Франции (2) Ширли Фрай 6-4, 6-4
1954 Чемпионат США Луиза Бро 6-8, 6-1, 8-6
1955 Чемпионат США (2) Патрисия Уорд 6-4, 6-2

Поражения (12)

Год Турнир Соперница в финале Счёт в финале
1946 Чемпионат США Полин Бетц 9-11, 3-6
1947 Чемпионат Франции Патрисия Каннинг-Тодд 3-6, 6-3, 4-6
1947 Уимблдонский турнир Маргарет Осборн-Дюпон 2-6, 4-6
1948 Уимблдонский турнир (2) Луиза Бро 3-6, 6-8
1949 Чемпионат США (2) Маргарет Осборн-Дюпон 3-6, 1-6
1950 Чемпионат Австралии Луиза Бро 4-6, 6-3, 4-6
1950 Чемпионат США (3) Маргарет Осборн-Дюпон 4-6, 3-6
1951 Чемпионат Франции (2) Ширли Фрай 3-6, 6-3, 3-6
1952 Чемпионат США (4) Морин Коннолли 3-6, 5-7
1953 Чемпионат Франции (3) Морин Коннолли 2-6, 4-6
1953 Уимблдонский турнир (3) Морин Коннолли 6-8, 5-7
1953 Чемпионат США (5) Морин Коннолли 2-6, 4-6

Женский парный разряд (29)

Победы (14)

Год Турнир Партнёр Соперницы в финале Счёт в финале
1947 Уимблдонский турнир Патрисия Каннинг-Тодд Луиза Бро
Маргарет Осборн-Дюпон
3-6, 6-4, 7-5
1948 Чемпионат Франции Патрисия Каннинг-Тодд Мэри Арнольд-Прентисс
Ширли Фрай
6-4, 6-2
1950 Чемпионат Австралии Луиза Бро Нэнси Уинн-Болтон
Тельма Койн-Лонг
6-2, 2-6, 6-3
1950 Чемпионат Франции (2) Ширли Фрай Луиза Бро
Маргарет Осборн-Дюпон
1-6, 7-5, 6-2
1951 Чемпионат Франции (3) Ширли Фрай Берил Бартлетт
Барбара Скофилд
10-8, 6-3
1951 Уимблдонский турнир (2) Ширли Фрай Луиза Бро
Маргарет Осборн-Дюпон
6-3, 13-11
1951 Чемпионат США Ширли Фрай Патрисия Каннинг-Тодд
Нэнси Чаффи
6-4, 6-2
1952 Чемпионат Франции (4) Ширли Фрай Хейзел Редик-Смит
Джулия Уипплингер
7-5, 6-1
1952 Уимблдонский турнир (3) Ширли Фрай Луиза Бро
Морин Коннолли
8-6, 6-3
1952 Чемпионат США (2) Ширли Фрай Луиза Бро
Морин Коннолли
10-8, 6-4
1953 Чемпионат Франции (5) Ширли Фрай Морин Коннолли
Джулия-Энн Сампсон
6-4, 6-3
1953 Уимблдонский турнир (4) Ширли Фрай Морин Коннолли
Джулия-Энн Сампсон
6-0, 6-0
1953 Чемпионат США (3) Ширли Фрай Луиза Бро
Маргарет Осборн-Дюпон
6-2, 7-9, 9-7
1954 Чемпионат США (4) Ширли Фрай Луиза Бро
Маргарет Осборн-Дюпон
6-4, 6-4

Поражения (15)

Год Турнир Партнёр Соперницы в финале Счёт в финале
1942 Чемпионат США Полин Бетц Луиза Бро
Маргарет Осборн
6-2, 5-7, 0-6
1944 Чемпионат США (2) Полин Бетц Луиза Бро
Маргарет Осборн
6-4, 4-6, 3-6
1945 Чемпионат США (3) Полин Бетц Луиза Бро
Маргарет Осборн
3-6, 3-6
1946 Чемпионат Франции Полин Бетц Луиза Бро
Маргарет Осборн
4-6, 6-0, 1-6
1946 Уимблдонский турнир Полин Бетц Луиза Бро
Маргарет Осборн
3-6, 6-2, 3-6
1947 Чемпионат Франции (2) Патрисия Каннинг-Тодд Луиза Бро
Маргарет Осборн
5-7, 2-6
1947 Чемпионат США (4) Патрисия Каннинг-Тодд Луиза Бро
Маргарет Осборн
7-5, 3-6, 5-7
1948 Уимблдонский турнир (2) Патрисия Каннинг-Тодд Луиза Бро
Маргарет Осборн-Дюпон
3-6, 6-3, 3-6
1948 Чемпионат США (5) Патрисия Каннинг-Тодд Луиза Бро
Маргарет Осборн-Дюпон
4-6, 10-8, 1-6
1949 Чемпионат Австралии Мэри Туми Нэнси Уинн-Болтон
Тельма Койн-Лонг
0-6, 1-6
1949 Чемпионат США (6) Ширли Фрай Луиза Бро
Маргарет Осборн-Дюпон
4-6, 8-10
1950 Уимблдонский турнир (3) Ширли Фрай Луиза Бро
Маргарет Осборн-Дюпон
4-6, 7-5, 1-6
1950 Чемпионат США (7) Ширли Фрай Луиза Бро
Маргарет Осборн-Дюпон
2-6, 3-6
1954 Уимблдонский турнир (4) Ширли Фрай Луиза Бро
Маргарет Осборн-Дюпон
6-4, 7-9, 3-6
1955 Чемпионат США (8) Ширли Фрай Луиза Бро
Маргарет Осборн-Дюпон
3-6, 6-1, 3-6

Смешанный парный разряд (20)

Победы (15)

Год Турнир Партнёр Соперники в финале Счёт в финале
1949 Чемпионат Австралии Фрэнк Седжмен Джойс Фитч
Джон Бромвич
6-1, 5-7, 12-10
1950 Чемпионат Австралии (2) Фрэнк Седжмен Джойс Фитч
Эрик Стёрджесс
8-6, 6-4
1951 Чемпионат Франции Фрэнк Седжмен Тельма Койн-Лонг
Мервин Роуз
7-5, 6-2
1951 Уимблдонский турнир Фрэнк Седжмен Нэнси Уинн-Болтон
Мервин Роуз
7-5, 6-2
1951 Чемпионат США Фрэнк Седжмен Ширли Фрай
Мервин Роуз
6-3, 6-2
1952 Чемпионат Франции (2) Фрэнк Седжмен Ширли Фрай
Эрик Стёрджесс
6-8, 6-3, 6-3
1952 Уимблдонский турнир (2) Фрэнк Седжмен Тельма Койн-Лонг
Энрике Мореа
4-6, 6-3, 6-4
1952 Чемпионат США (2) Фрэнк Седжмен Тельма Койн-Лонг
Лью Хоуд
6-3, 7-5
1953 Чемпионат Франции (3) Вик Сейксас Морин Коннолли
Мервин Роуз
4-6, 6-4, 6-0
1953 Уимблдонский турнир (3) Вик Сейксас Ширли Фрай
Энрике Мореа
9-7, 7-5
1953 Чемпионат США (3) Вик Сейксас Джулия-Энн Сампсон
Рекс Хартвиг
6-2, 4-6, 6-4
1954 Уимблдонский турнир (4) Вик Сейксас Маргарет Осборн-Дюпон
Кен Розуолл
5-7, 6-4, 6-3
1954 Чемпионат США (4) Вик Сейксас Маргарет Осборн-Дюпон
Кен Розуолл
4-6, 6-1, 6-1
1955 Уимблдонский турнир (5) Вик Сейксас Луиза Бро
Энрике Мореа
8-6, 2-6, 6-3
1955 Чемпионат США (5) Вик Сейксас Ширли Фрай
Лью Хоуд
9-7, 6-1

Поражения (5)

Год Турнир Партнёр Соперники в финале Счёт в финале
1945 Чемпионат США Боб Фалькенберг Маргарет Осборн
Уильям Талберт
4-6, 4-6
1948 Чемпионат Франции Фрэнк Седжмен Патрисия Каннинг-Тодд
Ярослав Дробный
3-6, 6-3, 3-6
1948 Уимблдонский турнир Фрэнк Седжмен Луиза Бро
Джон Бромвич
2-6, 6-3, 3-6
1950 Чемпионат США (2) Фрэнк Седжмен Маргарет Осборн-Дюпон
Кен Макгрегор
4-6, 6-3, 3-6
1956 Чемпионат Франции (2) Боб Хоу Тельма Койн-Лонг
Луис Айяла
6-4, 4-6, 1-6

Напишите отзыв о статье "Харт, Дорис"

Примечания

  1. [www.si.com/tennis/2015/05/30/ap-ten-obit-doris-hart-1st-ld-writethru Tennis career Grand Slam winner Doris Hart dies at 89]. Sports Illustrated (May. 30, 2015). Проверено 30 мая 2015.
  2. [news.google.com/newspapers?nid=1144&dat=19590807&id=28AbAAAAIBAJ&sjid=mE4EAAAAIBAJ&pg=7196,2099951 Doris Hart to coach British team] (англ.), Pittsburgh Press (August 7, 1959). Проверено 17 марта 2012.
  3. United States Tennis Association Official Encyclopedia of Tennis / Bill Shannon (Ed.). — Centennial. — NY: Harper & Row, 1981. — P. 355. — ISBN 0-06-014896-9.
  4. United States Tennis Association Official Encyclopedia of Tennis / Bill Shannon (Ed.). — Centennial. — NY: Harper & Row, 1981. — P. 451—452. — ISBN 0-06-014896-9.
  5. United States Tennis Association Official Encyclopedia of Tennis / Bill Shannon (Ed.). — Centennial. — NY: Harper & Row, 1981. — P. 491—492. — ISBN 0-06-014896-9.
  6. [web.wm.edu/tenniscenter/hart.html Дорис Харт] на сайте женского Зала славы студенческого тенниса  (англ.)
  7. [www.itftennis.com/shared/medialibrary/pdf/original/IO_55843_original.PDF ITF launches Doris Hart Cup for seniors] (англ.), ITF (14 march 2011). Проверено 17 марта 2012.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Харт, Дорис

Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.