Дорман, Вениамин Давыдович

Вениамин Дорман
Имя при рождении:	Вениамин Давидович Дорман
Дата рождения:	12 февраля 1927(1927-02-12)
Место рождения:	Одесса, СССР
Дата смерти:	22 января 1988(1988-01-22) (60 лет)
Гражданство:	СССР СССР
Профессия:	кинорежиссёр, сценарист
Карьера:	1959—1987
Награды:

Вениами́н Дави́дович До́рман (12 февраля 1927 — 22 января 1988) — советский кинорежиссёр и киносценарист..

Биография

Родился в Одессе 12 февраля 1927 года, в семье композитора Давида Дормана.

В 1943 году учился на архитектурном отделении Инженерно-строительного института. С 1943 года работал в Госцирке, участвовал в работе фронтовых бригад, драматического коллектива Центрального клуба строителей Москвы.

В 1951 году окончил режиссёрский факультет ВГИКа (мастерская Г. Козинцева).

В 1951—1958 годах — снял ряд очерков на Нижне-Волжской и Ростовской студиях кинохроники.

Режиссёр (второй режиссёр) фильма «Тихий Дон» (постановка С. Герасимова).

С 1957 — режиссёр к/ст им. М. Горького. Соавтор сценария фильма «Ванька» (к/м, совм. с Э. Бочаровым и Г. Оганисяном).

В начале семидесятых принимал участие в съёмках детского юмористического журнала Ералаш.

Скончался 22 января 1988 года. Похоронен в Москве на Головинском кладбище (16-й участок).

Семья

• Дорман, Олег Вениаминович — сын, российский кинорежиссёр.
• Бирчанская Людмила Альбертовна — жена, журналист.

Звания и награды

• Заслуженный деятель искусств РСФСР (1976).

Фильмография

• 1960 — Девичья весна
• 1962 — Весёлые истории
• 1963 — Штрафной удар
• 1964 — Лёгкая жизнь
• 1965 — Приезжайте на Байкал
• 1968 — Ошибка резидента
• 1970 — Судьба резидента
• 1973 — Земля, до востребования
• 1975 — Пропавшая экспедиция
• 1976 — Золотая речка
• 1978 — Исчезновение
• 1979 — Циркачонок
• 1979 — Похищение «Савойи»
• 1980 — Ночное происшествие
• 1982 — Возвращение резидента
• 1983 — Талисман
• 1984 — Медный ангел
• 1986 — Конец операции «Резидент»
• 1987 — Разорванный круг

Примечательные факты

• Режиссёр почти в каждом своём фильме снимал своих двух любимых актёров: Вадима Захарченко и Георгия Тусузова. Последний снялся в первых трёх фильмах тетралогии о профессиональном разведчике Михаиле Тульеве, причём в каждом фильме в новой роли. Так, в Ошибке резидента он сыграл завсегдатая ипподрома, в Судьбе резидента страхового агента Авророва, в Возвращении резидента радиолюбителя-меломана Кутузова.

• C 1960-го года режиссёр начал снимать фильмы на цветную плёнку, однако в период с 1968-го по 1975-ый использовал чёрно-белую.

Ссылки

• [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=1&e_person_id=288 Энциклопедия отечественного кино — Вениамин Дорман]

Отрывок, характеризующий Дорман, Вениамин Давыдович

– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.