Дорман, Йетзе

Йетзе Дорман
Личная информация
Оригинальное имя	Jetze Doorman
Место рождения	Балк, Фрисландия, королевство Нидерландов
Награды и медали Фехтование Олимпийские игры Бронза Стокгольм 1912 командная шпага Бронза Стокгольм 1912 командная сабля Бронза Антверпен 1920 командная сабля Бронза Париж 1924 командная сабля

Йетзе Дорман (нидерл. Jetze Doorman, 2 июля 1881 — 28 февраля 1931) — нидерландский офицер, фехтовальщик, пятиборец и конькобежец, призёр Олимпийских игр.

Биография

Родился в 1881 году. В 1906 году в составе сборной Нидерландов принял участие в не признанных МОК Олимпийских играх в Афинах. В 1908 году принял участие в Олимпийских играх в Лондоне, но не завоевал медалей. В 1912 году участвовал в Олимпийских играх в Стокгольме, где завоевал бронзовые медали в командных первенствах на шпагах и саблях; на этих Играх он также принял участие в соревнованиях по современному пятиборью, но не завоевал медалей.

В 1912 году принял участие в 200-километровой конькобежной гонке по озёрам и каналам Фрисландии, спас двух провалившихся в ходе гонки под лёд участников, но в итоге сам был вынужден сойти с дистанции из-за переохлаждения.

В 1914 году был отправлен в Албанию в составе международных полицейских сил.

В 1920 году принял участие в Олимпийских играх в Антверпене, где завоевал бронзовую медаль в командном первенстве на саблях. В 1924 году на Олимпийских играх в Париже он стал бронзовым призёром в командном первенстве на саблях.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/do/jetze-doorman-1.html Йетзе Дорман] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Дорман, Йетзе

– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»