Дортмундский скоростной трамвай
Поделись знанием:
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.
Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто все то, что было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему противна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову. Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и строгое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя в состоянии переносить свое положение.
В начале зимы княжна Марья приехала в Москву. Из городских слухов она узнала о положении Ростовых и о том, как «сын жертвовал собой для матери», – так говорили в городе.
«Я и не ожидала от него другого», – говорила себе княжна Марья, чувствуя радостное подтверждение своей любви к нему. Вспоминая свои дружеские и почти родственные отношения ко всему семейству, она считала своей обязанностью ехать к ним. Но, вспоминая свои отношения к Николаю в Воронеже, она боялась этого. Сделав над собой большое усилие, она, однако, через несколько недель после своего приезда в город приехала к Ростовым.
(перенаправлено с «Дортмундский метротрам»)
 | |||
| Описание | |||
|---|---|---|---|
| Страна | |||
| Расположение | |||
| Дата открытия | |||
| Маршрутная сеть | |||
| Число линий |
8 | ||
| Число станций |
83 (подземных – 24) | ||
| Длина сети |
77 км (подземная часть – 20 км) | ||
| Технические данные | |||
| Ширина колеи |
1435 мм | ||
| |||
Дортмундский скоростной трамвай (нем. Stadtbahn Dortmund) — система линий скоростного трамвая-метротрама в городе Дортмунде (федеральная земля Северный Рейн-Вестфалия). Несмотря на сокращённое название U-Bahn (подземка), аналогичное метрополитенам Германии, данная система не является ни метро, ни лёгким метро. Вместе с городской электричкой региона система является составной частью транспортной системы «Рейн-Рур»[1]. Оператором системы является компания Dortmunder Stadtwerke AG (DSW21)[2].
Содержание
История
В 60-х годах XX века начал реализовываться проект связанной сети скоростного рельсового транспорта в городах Рейнско-Рурского региона. Первым в рамках этого проекта 5 октября 1967 года был открыт метротрам города Эссен.
В 1976 году был введен в строй первый участок Kirchderne — Grevel Дортмундского метротрама, строительство которого было начато 22 октября 1969 года. Это был полностью наземный участок длиной 4,1 км с шестью станциями.
27 мая 1983 года был запущен первый подземный участок длиной 1,5 км с двумя станциями Hörde и Clarenberg. Но ещё год существующие линии использовались только трамваями маршрутов 401 и 406. Официальное открытие Дортмундского метротрама состоялось 2 июня 1984 года запуском маршрутов U41 и U49.
История ввода участков в эксплуатацию
| Участок | Открытие | Маршруты (сегодня) | |
|---|---|---|---|
| В эксплуатации | Kirchderne — Grevel (4,1 км; 6 станций) | 1976 год | U42 |
| В эксплуатации | Hörde — Clarenberg (1.5 км; 2 станции) | 1983 год | U41 |
| В эксплуатации | Hacheney — Münsterstraße/Schützenstraße (9,5 км; 11 станций) | 1984 год | U41, U49 |
| В эксплуатации | Märkischestraße — Willem-van-Vloten-Straße (2,7 км; 3 станции) | 1986 год | U41 |
| В эксплуатации | Remydamm (0,3 км; 1 станция) | 1990 год | U45, U46 |
| В эксплуатации | Hafen — Huckarde Bushof (3,4 км; 4 станции) | 1992 год | U47 |
| В эксплуатации | Stadtgarten — Franz-Zimmer-Siedlung (6,5 км; 11 станций) | 1992 год | U42 |
| В эксплуатации | Stadtgarten — Städtische Kliniken (0,6 км; 1 станция) | 1995 год | U42 |
| В эксплуатации | Stadtgarten — Polizeipräsidium (1,3 км; 2 станции) | 1996 год | U45, U46 |
| В эксплуатации | Polizeipräsidium — Westfalenhallen (0,4 км; 1 станция) | 1998 год | U45, U46 |
| В эксплуатации | Städtische Kliniken — Grotenbachstraße (5,2 км; 9 станций) | 2002 год | U42 |
| В эксплуатации | Unionstraße — Ostentor (1,8 км; 3 станции) | 2008 год | U43, U44 |
| Планируется | Hacheney — Wellinghofen/Godekinstraße | пока не известно | U49 |
| Планируется | Westfalenhütte — Kirchderne Bahnhof | пока не известно | U44 |
| Планируется | Huckrade Abzweig — Castrop-Rauxel/Ickern | пока не известно | U47 |
| Планируется | Clarenberg — Overgünne | пока не известно | U41 |
Маршрутная сеть
| Номер маршрута | Направление маршрута | Кол-во остановок (подземных) |
|---|---|---|
| U41 | DO-Hörde Clarenberg — Hörde Bf — Märkische Str. — Stadthaus — Stadtgarten — Dortmund Hbf — Fredenbaum — Grävingholz — Brechten Zentrum — Brambauer Verkehrshof | 28 (12) |
| U42 | DO-Hombruch Grotenbachstraße — Barop Parkhaus — Theodor-Fliedner-Heim — Möllerbrücke — Städtische Kliniken — Stadtgarten — Schulte Rödding — Kirchderne — Scharnhorst Zentrum — Grevel | 28 (7) |
| U43 | DO-Dorstfeld — Westentor — Kampstraße — Brackel — Asseln Aplerbecker Straße — Am Hagedorn — Wickede Post/DO-Wickede S | 34 (5) |
| U44 | DO-Marten — Dorstfeld — Westentor Kampstraße — Westfalenhütte | 19 (4) |
| U45 | Dortmund Westfalenhallen — Markgrafenstr. — Stadthaus — Stadtgarten — Dortmund Hbf ( — Hafen) | 8 (7) |
| U46 | Dortmund Westfalenhallen — Saarlandstraße — Stadtgarten — Brunnenstraße | 8 (8) |
| U47 | DO-Westerfilde — Huckarde — Hafen — Dortmund Hbf — Stadtgarten — Stadthaus — Märkische Str. — Westfalendamm — Aplerbeck | 27 (8) |
| U49 | DO-Hacheney — Rombergpark — Westfalenpark — Markgrafenstraße — Stadthaus — Stadtgarten — Kampstraße — Dortmund Hauptbahnhof — (Hafen) | 11 (8) |
Подвижной состав
| Тип | Годы выпуска | Серии |
|---|---|---|
| B80C (B6C) (Stadtbahnwagen B) | 1986−1993 | 301—343 |
| B80C8 (B8C, реконструкция из B6C) | 1993-1994 | 344—354 |
| B80C8 (B8C) (Stadtbahnwagen B) | 1994−1999 | 355—364 |
| B100S (B1C) (Stadtbahnwagen B) | 1974, реконструкция в 2007—2008 | 401—410 |
| NGT8 (U43/44) (Bombardier Flexity) | 2007-2010 | 1-47 |
| N8C (U43/44) (Stadtbahnwagen N) | 1979−1983 | 107−154 |
Интервал движения
| Маршрут | Интервал |
|---|---|
| U41 | Brechten: 10 мин.; вечером/по воскресеньям — 15 мин. Brambauer: 20 мин.; вечером/по воскресеньям — 30 мин |
| U42 | 10 мин.; вечером/по воскресеньям — 15 мин. |
| U43 | 5-10 мин.; вечером/по воскресеньям — 15 мин. |
| U44 | 10 мин.; вечером/по воскресеньям — 15 мин. |
| U45 | 10 мин.; вечером/по воскресеньям — 15 мин |
| U46 | 10 мин.; вечером/по воскресеньям — 15 мин |
| U47 | 10 мин.; вечером/по воскресеньям — 15 мин |
| U49 | 10 мин.; вечером/по воскресеньям — 15 мин |
Время работы и стоимость проезда
Метротрам работает с 3:30 (на некоторых линиях с 4:30) до 00:45 (в пятницу и субботу — до 2:30).
Стоимость проездных билетов:[3]
| Билет | Зона А (в пределах города) |
Зона B (за пределы города) |
|---|---|---|
| Одиночный взрослый | 2,50 € | 4,70 € |
| Одиночный детский (до 15 лет) | 1,40 € | 1,40 € |
| Короткая поездка (1 остановка) | 1,50 € | — |
| Дневной проездной на одного пассажира | 6,50 € | 10,90 € |
| Дневной проездной на 5 человек | 12,20 € | 18,10 € |
Напишите отзыв о статье "Дортмундский скоростной трамвай"
Примечания
Ссылки
- [urbanrail.net/eu/de/do/dortmund.htm Дортмундский метротрам на сайте UrbanRail.Net]
- [stadtbahnbauamt.dortmund.de/project/assets/template3.jsp?iid=nl&smi=1.0&tid=21291 Страница метротрама на городском сайте Дортмунда]
- [www.maxblobel.de/grafiken/stadtbahn3_gross.jpg Подробный план Дортмундского метротрама]
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Дортмундский скоростной трамвай
Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.
Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто все то, что было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему противна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову. Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и строгое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя в состоянии переносить свое положение.
В начале зимы княжна Марья приехала в Москву. Из городских слухов она узнала о положении Ростовых и о том, как «сын жертвовал собой для матери», – так говорили в городе.
«Я и не ожидала от него другого», – говорила себе княжна Марья, чувствуя радостное подтверждение своей любви к нему. Вспоминая свои дружеские и почти родственные отношения ко всему семейству, она считала своей обязанностью ехать к ним. Но, вспоминая свои отношения к Николаю в Воронеже, она боялась этого. Сделав над собой большое усилие, она, однако, через несколько недель после своего приезда в город приехала к Ростовым.
