Обрадович, Доситей

Доситей Обрадович
Доситеј Обрадовић
Доситей Обрадович
Имя при рождении:	Димитрий Обрадович

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Досифе́й (серб. Доситеј), в миру Дими́трие Обра́дович, серб. Димитрије Обрадовић) — сербский просветитель и реформатор в период Первого сербского восстания. Первый министр просвещения Сербии. Автор философских и нравоучительных сочинений и песен, переводчик басен. Первым стал писать на народном языке. Автор патриотических стихов об освободительной борьбе сербского народа.

Биография

Родился в семье ремесленника в 1742 году в селе Чаково в Банате на территории Австрийской монархии (ныне Румыния, жудец Тимиш).

Обучаясь в основной школе, заинтересовался вопросами религии, и после смерти отца ушёл на Фрушку-гору в Монастырь Хопово, но когда Доситей ближе познакомился с монашеской жизнью и монашеским братством, то понял, что он и его идеи не соответствует им. После трех лет монашеской жизни покинул монастырь и начал путешествовать по Европе.

Доситей Обрадович объездил почти все Балканы и Малую Азию, а затем посетил Италию, Германию, Францию, Англию, Австрию и Россию. Три года он провёл в Смирне, где обучался в одной из греческих богословских школ, в которой, а также и на Корфу, хорошо выучил греческий язык, литературу и философию. В 1787 году, из-за начавшейся русско-турецкой войны, эту школу пришлось оставить. Затем он жил в Далмации, где преподавал в одной из школ Книна, а после — в Задаре и Триесте. Из Триеста Доситей Обрадович переехал в Вену, где провел шесть лет и изучал немецкий язык и культуру. Как учитель языка выезжал из Вены в Карловцы и Молдову. В Галле, а также позже в Лейпциге, изучал философию. В 1783 году издаёт свой первый труд «Жизнь и приключения».

Начало Первого сербского восстания он встретил в Триесте. Обрадович первым организует сбор пожертвований для повстанцев, а затем выполняет различные конфиденциальные миссии между повстанцами и Россией и, наконец, переезжает в Сербию. Как самый просвещённый серб своего времени становится первым сербским министром образования, организует школы, становится личным секретарём и советником Карагеоргия.

В 1810 году основал первую в Сербии духовную семинарию.

Скончался 1811 году в Белграде, где и был похоронен перед Саборной церковью. Его тело дважды было потревожено: в 1837 году из-за строительства новой Саборной церкви вместо старой, которая была снесена, и в 1897 году, когда его могилу поставили рядом с могилой Вука Караджича, тело которого в этот год было перенесено из Вены.

Ссылки

• Обрадович Доситей — статья из Большой советской энциклопедии.
• П. Э. П. [www.pravenc.ru/text/180339.html ДОСИФЕЙ] // Православная энциклопедия. Том XVI. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2007. — С. 65-66. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 978-5-89572-028-8

Отрывок, характеризующий Обрадович, Доситей

Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.