Досо (ростовщики)
Досо (яп. 土倉, どそう), возможные прочтения: つちくら, цутикура; とくら, токура; どくら, докура — разновидность ростовщика или ростовщического учреждения в средневековой Японии XIII — XVI веков периодов Камакура и Муромати. Основное занятие — финансовые и товарные операции, преимущественно выдача денежных кредитов и рисовых займов. В среднем кредитная ставка ростовщических контор составляла 40 % в месяц.
Краткие сведения
Традиционно японские ростовщики назывались касиагэ 借上 (яп. заёмщики), однако в XIII веке они стали возводить кладовые со стенами из глины (досо) для хранения вещей, которые предоставлялись им под залог клиентами. Эти амбары стали собирательным названием для обозначения профессии ростовщика, а также его конторы.
Основными центрами ростовщиков-досо были города Киото и Нара региона Кинки. В частности, на середину XIV века в Киото насчитывалось 335 ростовщических контор, 270 из которых находились под патронатом буддистского монастыря Энряку-дзи; а в Наре их располагалось свыше 200. Налоги, которые взимались с их деятельности, обеспечивали финансовую мощь центрального самурайского правительства. Кроме этого, сёгунат и императорской двор имели собственные официальные ростовщические дома, которые приносили им существенную прибыль до середины XV века.
Среди ростовщиков-досо было много состоятельных женщин и буддистских монахов. Параллельно с выдачей займов, многие из них занимались изготовлением саке, мисо и вели собственные хозяйства, преимущественно столовые и кабаки. Эта деятельность сближала их с другой разновидностью ростовщиков — сакая.
Досо часто становились объектом нападения японских крестьян, мещан и небогатых воинов во время «земельных восстаний», требованиями которых были уменьшения процентной ставки кредита или её полная кассация. В связи с этим ростовщики часто формировали собственные вооруженные отряды для сопротивления повстанцам.
Институт досо пришёл в упадок в связи с наступлением периода междоусобиц в XV—XVI веках. Часть состоятельных досо перешла на службу к региональным властителям, превратившись в их финансистов и официальных купцов.
См. также
Напишите отзыв о статье "Досо (ростовщики)"
Ссылки
- [kotobank.jp/word/土倉?dic=sekaidaihyakka&oid=00254534 土倉]
Отрывок, характеризующий Досо (ростовщики)
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
