Достигаев и другие (спектакль)
| Достигаев и другие | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Основан на |
одноимённой пьесе |
| Автор | |
| Режиссёр | |
| Актёры | |
| Компания | |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
«Достига́ев и други́е» — спектакль Большого драматического театра по одноимённой пьесе Максима Горького; был записан для телевидения на киностудии Ленфильм.
Содержание
История спектакля
Пьеса «Достигаев и другие» является второй частью (после «Егор Булычев и другие») задуманного М. Горьким, но не реализованного до конца цикла произведений о событиях 1917 года. Пьеса была написана в 1932 году, и Большой драматический стал первым театром, поставившим её — в ноябре 1933 года (режиссёр Владимир Люце)[1]. В 1952 году новую постановку пьесы, вслед за «Егором Булычевым», осуществила Наталья Рашевская; премьера состоялась 7 сентября[2]. Большой драматический в этот период переживал тяжёлый кризис, частые смены художественного руководства, почти полную потерю зрителей, и отдельные удачные постановки не могли переломить ситуацию[3], — спектакль быстро сошёл со сцены.
В мае 1957 года спектакль Рашевской был возобновлён новым художественным руководителем театра Георгием Товстоноговым[4], с частично обновлённым составом исполнителей: так, в «Достигаеве» появились пришедшие в БДТ в 1956—1957 годах Сергей Юрский, Зинаида Шарко и Евгений Лебедев[5].
Телевизионная версия
В 1959 году Наталья Рашевская и Юрий Музыкант на киностудии «Ленфильм» создали телевизионную версию возобновлённого спектакля. Фильм-спектакль снимался в театральных декорациях, лишь в отдельных эпизодах возникают перспективы, невозможные в театре. Музыку Венедикта Пушкова для телевизионной версии записал симфонический оркестр Малого оперного театра под управлением Марка Эрмлера.
Сюжет
Действие происходит в губернском городе России в июле — декабре 1917 года в период бурных общественно-политических изменений на волне Февральской революции.
Большинство действующих лиц — представители дворянского и купеческого сословий. Словно сознавая свою обречённость, они много говорят о политике, питаясь преимущественно слухами и сплетнями, ругают Временное правительство и его представителя в городе, комиссара Звонцова (ещё недавно — скромного служащего в конторе), но ничего не предпринимают, предаются кутежам и флирту. Некоторые из них пытаются организовать сопротивление «левым», под которыми подразумеваются кадеты и эсеры. Людей, готовых к применению силы и не боящихся кровопролития, собирает вокруг себя Порфирий Нестрашный (Г. Семёнов) — лидер местных черносотенцев. Ему сочувствует местное духовенство: мать Мелания (Ольга Казико) и отец Павлин (Василий Софронов), сам некогда примыкавший к эсерам; ему верой и правдой служит полицейский Мокроусов (Ефим Копелян). Нестрашный пытается привлечь на свою сторону и Василия Достигаева, известного и влиятельного в городе человека, но тот уклоняется, предпочитая приспосабливаться к существующей власти: «Все живет потому, что приспособилось».
Большевики, представленные Рябининым (Николай Корн) и двоюродным братом Звонцова Степаном Тятиным, поначалу слабы: в местном Совете рабочих и солдатских депутатов господствуют эсеры. Большевикам сочувствует Шура Булычева (Зинаида Шарко); на почве политических разногласий старшая сестра, Варвара Звонцова, выгонет её из дома, и дочь Достигаева Антонина предоставляет ей, как старой подруге, приют; но не откликается на попытки Шуры обратить её в свою веру: Антонине равно чужды все политические течения.
Нестрашный и его соратники не принимают большевиков всерьёз, лишь Достигаев относится к ним с опаской и с помощью дочери пытается выведать их планы; но Антонине это не удаётся, да и рвения она не проявляет...
...А тем временем в Петрограде происходит Октябрьский перворот; узнав об этом, Нестрашный решает арестовать местных большевиков и посылает сына за надёжными солдатами. Вместе с отцом Павлином и бывшим городским головой Алексеем Губиным (Евгений Лебедев) он приходит к Достигаеву, как к человеку, которого послушают, за которым пойдут. Однако Достигаев готов приспособиться и к этой власти; теперь оказывается, что он и большевиков не боится: ведь предки его тоже были рабочими. Раздаётся выстрел, но на него никто не обращает внимания. На поставленный ребром вопрос: «С нами ты или с кадетами?» — Достигаев отвечает: «Ни с кем, только с самим собой».
Жена Достигаева, Елизавета (Нина Ольхина) сообщает, что Антонина застрелилась. Для Василия Ефимовича это прекрасный повод удалиться и прекратить опасный разговор, однако даже ему не до Антонины.
Большевики тем веменем берут власть в городе в свои руки; в доме Достигаева появляется Рябинин с солдатами, и гостей уводят под конвоем. Хозяина же дома не трогают, — в отличие от Нестрашного и его соратников, Достигаев ничем не запомнился рабочим ни в 1905—1907 годах, ни в 1917-м.
Действующие лица и исполнители
- Василий Ефимович Достигаев, фабрикант, староста купеческого клуба — Виталий Полицеймако
- Елизавета, его жена — Нина Ольхина
- Антонина, его дочь — Ирина Ефремова
- Алексей, его сын — Михаил Иванов
- Отец Павлин — Василий Софронов
- Звонцов, комиссар Временного правительства — Сергей Юрский
- Варвара, его жена — Вера Романова
- Шура Булычева, её сестра — Зинаида Шарко
- Ксения Булычова, мать Варвары — Елена Грановская
- Мать Мелания, её сестра — Ольга Казико
- Степан Тятин, двоюродный брат Звонцова — Е. Иванов
- Глафира, служанка — Валентина Кибардина
- Рябинин, большевик — Николай Корн
- Порфирий Нестрашный, бывший городской голова, председатель местного союза Михаила Архангела — Георгий Семёнов
- Виктор Нестрашный, его сын — Владислав Стржельчик
- Мокроусов, полицейский — Ефим Копелян
- Алексей Матвеевич Губин, бывший городской голова — Евгений Лебедев
- Бородатый солдат — Борис Рыжухин
- Его превосходительство — Сергей Карнович-Валуа
- Таисия, служанка Мелании — Вера Осокина
- Пропотей, блаженный —
- Монахиня — Мария Призван-Соколова
Создатели спектакля
- Режиссёр-постановщик — Н. С. Рашевская
- Художник — А. В. Рыков
Создатели телеверсии
- Режиссёры — Наталья Рашевская и Юрий Музыкант
- Оператор — В.Ф. Левитин
- Художник — Яков Ривош
- Композитор — Венедикт Пушков
- Звукорежиссёр — Б. Антонов
- Киностудия Ленфильм
- Время — 101 мин
- Год создания — 1959
Напишите отзыв о статье "Достигаев и другие (спектакль)"
Примечания
- ↑ ТПн. А. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Teatr/_99.php «Достигаев и другие»] // Театральная энциклопедия (под ред. С. С. Мокульского). — М.: Советская энциклопедия, 1961—1965. — Т. 2.
- ↑ [www.bdt.spb.ru/museum/perfomans1919_1955_2.html Спектакли театра 1936—1955 гг.] // Официальный сайт Большого драматического театра
- ↑ Старосельская Н. Товстоногов. — М.: Молодая гвардия, 2004. — С. 140—141. — ISBN 5-235-02680-2.
- ↑ [www.bdt.spb.ru/museum/perfomans1956-2008.html Спектакли театра 1956—1979 гг.] // Официальный сайт Большого драматического театра
- ↑ Старосельская Н. Товстоногов. — М.: Молодая гвардия, 2004. — С. 177. — ISBN 5-235-02680-2.
См. также
Ссылки
- «Достигаев и другие» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.kino-teatr.ru/kino/movie/sov/2010/annot/ «Достигаев и другие» на сайте кинотеатр.ру]
- [staroe.tv/film/dostigaev-i-drugie.php Спектакль «Достигаев и другие» на сайте Staroe.tv] (видео)
Отрывок, характеризующий Достигаев и другие (спектакль)
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.
На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
