Сергиенко, Константин Константинович

Константин Константинович Сергиенко
Псевдонимы:	Питер Мартин
Дата рождения:	17 сентября 1940(1940-09-17)
Место рождения:	Сталиногорск Узловского района Московской области
Дата смерти:	6 марта 1996(1996-03-06) (55 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Гражданство:	СССР СССР→ Россия Россия
Род деятельности:	прозаик, драматург, переводчик
Жанр:	повесть, пьеса
Язык произведений:	русский
[www.sergijenko.de gijenko.de]

Константи́н Константи́нович Сергие́нко (17 сентября 1940, Сталиногорск Узловского района Московской области — 1996, Москва) — русский писатель.

Образование и творчество

Окончил редакционно-издательское отделение факультета журналистики Московского государственного университета (1967). Владел немецким, французским, английским языками. Сотрудничал с исторической редакцией издательства «Детская литература», издательством «Молодая гвардия».

Автор книг для детей и юношества, ряд из которых посвящён историческим темам. Основные произведения: «Кеес Адмирал Тюльпанов», «Бородинское пробуждение», «До свиданья, овраг», «Дом на горе», «Ксения», «Увези нас, Пегас!», «Картонное сердце», «Белый рондель», «Дни поздней осени», «Самый счастливый день». Книги Сергиенко переведены на 12 иностранных языков, пьесы по его произведениям шли в 40 российских и зарубежных театрах.

Автор исторических повестей

Его первая книга — историческая повесть «Кеес Адмирал Тюльпанов. Опасные и забавные приключения юного лейденца, а также его друзей, рассказанные им самим без хвастовства и утайки» — вышла в свет в издательстве «Детская литература» в 1975 году. Её главный герой — 12-летний мальчик Кеес, живущий в голландском городе Лейдене во время его осады испанскими войсками в 1574 году. Во время опасного путешествия с особым поручением из осаждённого Лейдена в Роттердам ему и его друзьям (цирковому артисту Караколю, девочке с загадочной судьбой Эле, мальчику по кличке Рыжий Лис) приходится испытать немало приключений, столкнувшись с интригами могущественного ордена иезуитов. Готовясь к написанию этой книги, Сергиенко прочитал более пятисот исторических трудов на разных языках.

Вслед за «Кеесом» в 1977 году вышла следующая историческая повесть Константина Сергиенко — «Бородинское пробуждение», посвящённая Отечественной войне 1812 года. По словам писателя Владислава Бахревского,

только однажды Сергиенко проговорился о своей тайне. В «Бородинском пробуждении». Герой, современный наш человек и, конечно, неудачник в любви — сам же и возвёл свою Вавилонскую башню непонимания, — засыпает в стогу сена, а просыпается поручиком Берестовым в 1812 году.

Поручик Берестов — главный герой книги — участвует в событиях, предшествующих Бородинской битве, а затем и в самом сражении. В книге содержится художественная версия реальной истории с воздушным шаром, который перед битвой запустил изобретатель Леппих, предложивший свои услуги российским властям.

Главная героиня «Ксении» (1987) — царевна Ксения Годунова. Действие «Белого ронделя» (1983) происходит в Дерпте (Тарту) 1625 года, «Увези нас, Пегас» (1979) — незадолго до Гражданской войны в США (её герои, белые подростки, спасают негров-рабов). Ещё одна историческая повесть Сергиенко — «Тетрадь в сафьяновом переплёте: записки Дмитрия Почивалова, сделанные им во время путешествия по Малороссии и Тавриде в 1786 году» (1989).

«До свидания, овраг»

Наибольшую известность получила повесть Константина Сергиенко «До свидания, овраг» (1979). В ней рассказывается о судьбе стаи бродячих собак, живущих на московской окраине. Яркие и запоминающиеся «очеловеченные» персонажи — благородный Гордый, авторитарный лидер стаи Чёрный, несчастная Бывшая Такса, опустившийся интеллигент Головастый и другие — являются участниками своеобразной притчи, которая позднее была переработана автором в пьесу «Собаки», спектакли по которой шли в Москве, Петербурге, Ростове, Ярославле, Новосибирске. По книге был снят кукольный мультфильм «До свидания, овраг» (1981).

С 1987 года спектакль "Собаки" идет в московском Театре на Юго-Западе.

Современной инсценировкой повести «До свидания, овраг» является мюзикл Веры Копыловой «Собаки», поставленный другом Константина Сергиенко Марком Розовским в театре «У Никитских ворот». По словам Розовского,

быть может, эта повесть — лучшее произведение ушедшего писателя. Во всяком случае, самое пронзительное и проникновенное, написанное, что называется, «на разрыв аорты». Конечно, речь в пьесе идёт не только об участи бродячих собак, такой плачевной и ужасной, в закоулках и на неприметных обочинах наших мегаполисов. В этих несчастных животных так много человеческого, здесь столько впечатляющих характеров при тонком изяществе нерадостных диалогов — перед нами социальная драма, вечная и особенно острая в немилосердные времена в безжалостном обществе.

В 2010 году повесть «До свидания, овраг», инсценированная Верой Копыловой, была также поставлена в Щёлковском молодёжном театре Московской области.

В 2007 году был сделан мультфильм «Собачья дверца» (режиссёр Наталья Мальгина), который в 2008 году был награждён призом зрительских симпатий на Сретенском кинофестивале «Встреча».

В 2013 году спектакль был поставлен театром имени Станиславского (режиссёр - Валерий Белякович).

Повести о любви

Важное место в творчестве Константина Сергиенко занимают тема юношеской любви — о ней, в частности, идёт речь в повестях «Самый счастливый день» (1989), «Дом на горе» (1986) и «Дни поздней осени» (1983). Вера Копылова считает, что

его повести о любви — полудетские, полувзрослые. Повести, где героям снятся странные, таинственные, волнующие сны, где на заброшенной даче толпятся заросли дельфиниума и можжевёловый куст после дождя стоит весь в слезах, где мечты не сбываются в реальности, а растворяются в ней, меняют её и всё-таки делают людей счастливыми.

Автор детективных произведений

В качестве художественного эксперимента Сергиенко под псевдонимом Питер Мартин написал несколько повестей детективного характера: «Можно уснуть навек», «Под землёй не всегда потёмки», «Не играйте на лопнувших струнах».

Переводчик

Незадолго до смерти занялся переводами книг своего любимого американского писателя Генри Миллера, но успел перевести лишь роман «Тихие дни в Клиши».

Характеристика личности

Марк Розовский вспоминал, что Константин Сергиенко

профессионально превращал житейские будни в пиры и праздники — достаточно сказать, что он приучил всех нас «в те ещё» годы отмечать День святого Валентина. Своё одиночество он изумительно умело перерабатывал в единение с не менее одинокими душами — вместе уже было не столь одиноко, не столь печально.

Книги

• [www.sergijenko.de/bibliografija/do-svidanija-ovrag-1979.html До свидания, овраг!]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/kartonnoe-serdce.-1981.html Картонное сердце]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/dni-pozdnej-oseni.-1983.html Дни поздней осени]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/kees-admiral-tjul-panov.-1975.html Кеес Адмирал Тюльпанов — Издание 2010]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/borodinskoe-probuzhdenie-1977.html Бородинское пробуждение]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/uvezi-nas-pegas-1979.html Увези нас, Пегас!]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/samyj-schastlivyj-den-.-1989.html Самый счастливый день]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/ksenija.-1987.html Ксения]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/tetrad-v-saf-janovom-pereplete-1989.html Тетрадь в сафьяновом переплете]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/belyj-rondel-1983.html Белый рондель]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/dom-na-gore.-1986.html Дом на горе]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/farforovaja-golova.html Фарфоровая голова]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/my-priehali-v-moskvu-1977.html Мы приехали в Москву]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/die-schlucht-der-wilden-hunde.-1993.html Die Schlucht der wilden Hunde]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/skazki-dlja-barbi-1-1993.html Сказки для Барби 1]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/skazki-dlja-barbi-2-1993.html Сказки для Барби 2]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/skazki-dlja-barbi-3-1993.html Сказки для Барби 3]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/skazki-dlja-barbi-4-1993.html Сказки для Барби 4]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/genri-miller.-seksus-tihie-dni-v-klishi.-1997.html Тихие дни в Клиши]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/uvezi-nas-pegas-1979.html CUORE DI CARTONE]
• [www.sergijenko.de/bibliografija/farewell-ravine-2008.html Farewell, Ravine]

Некоторые переиздания книг

• Дни поздней осени. М., 2001.
• До свидания, овраг. М., 2002.
• Кеес Адмирал Тюльпанов М., ООО «Кейс», 2011. [www.casepublishing.ru/ Издательство Кейс]
• Картонное сердце М., Издательский Дом Мещерякова, 2012. [www.idmkniga.ru/ Издательский Дом Мещерякова]
• Die Schlucht der freien Hunde ("До свидания, овраг"), ARTEM Verlag, 2013. [www.artem-verlag.de/ ARTEM Verlag] язык: Немецкий, ISBN 978-3-943974-02-7
• Kees Admiraal der Tulpen ("Кеес Адмирал Тюльпанов"), ARTEM Verlag, 2013. [www.artem-verlag.de/ ARTEM Verlag] язык: Голландский, ISBN 978-3-943974-04-1
• До свидания, овраг! Повесть о бездомных собаках, Издательский дом Мещерякова 2016, ISBN 978-5-91045-810-3

Библиография

• Айзенберг М. Культовый автор свидетельства // Знамя. — 2006. — №  4.

Ссылки

• [sergijenko.de/ Сергиенко Константин Константинович — официальный сайт]

• [www.strassenhunde.eu/ Die Schlucht der freien Hunde (До свидания, Овраг)]
• [www.admiral-of-tulips.nl/ Кеес Адмирал Тюльпанов — официальный сайт]
• [www.pappherz.de/ Картонное сердце — официальный сайт]
• [www.kees-admiraal-der-tulpen.nl/ Kees Admiraal der Tulpen ]
• [www.teatrunikitskihvorot.ru/all_spectacles/sobaki.htm О Константине Сергиенко]
• [www.vavilon.ru/lit/mai97.html О вечере памяти Сергиенко]

Отрывок, характеризующий Сергиенко, Константин Константинович

– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.