Драганов, Пётр Данилович
Пётр Данилович Драганов | |
Место рождения: |
Комрат, Бендерский уезд, Бессарабская область, Российская Империя |
---|---|
Место смерти: | |
Научная сфера: |
филология, этнография, история |
Пётр Дани́лович Драга́нов (1 [13] февраля 1857, Комрат, Бендерский уезд, Бессарабская область — 7 февраля 1928, Комрат, Бессарабия) — российский библиограф, филолог, этнограф, историк. По происхождению бессарабский болгарин.
Биография
Родился 1 (13) февраля 1857 года в селе Комрат[1], Бендерского уезда, Бессарабской области (ныне - город Комрат, столица Гагаузии) в небогатой семье болгарских колонистов.
В 1875 году окончил Болгарское центральное училище в Комрате.
С 1875 по 1877 годы обучался в Кишинёвской прогимназии и Кишинёвской гимназии, с 1877 по 1880 годы — в Харьковской гимназии.
Высшее образование начал в Харьковском университете (1880—1882), продолжил в Санкт-Петербургском университете, который окончил в 1885 году со степенью кандидата[2].
В Санкт-Петербурге работал под руководством В. И. Ламанского.
С 1885 по 1887 гг. преподавал всеобщую историю, церковно-славянский язык, болгарский язык и литературу, латынь и географию в Болгарской экзархийской гимназии в Салониках[3]. Неоднократно присылал из Македонии корреспонденции, которые публиковались в "Изв. Петерб. Славянского общества", "ЖМНП" и других русских изданиях. В 1887 году покинул Салоникскую гимназию и вернулся в Россию.
В 1887—1895 гг. — учитель русского языка и литературы в училищах и гимназиях Комрата, Севастополя (c 1890 года - Севастопольское реальное училище), Кишинёва (с 1893 года преподавал русский язык в Кишиневской женской гимназии).
1 января 1896 года зачислен младшим помощником библиотекаря в Рукописное отделение Императорской Публичной библиотеки с возложением обязанностей заведующего разрядом славян, и Галицко-русских княжеств Рукописного отделения.
Испытывал тяжелые материальные затруднения, в связи с чем 25 октября 1904 года был вынужден уволиться из Публичной Библиотеки и вернуться на преподавательскую работу в Комратское реальное училище[4].
В 1904—1926 годы служил инспектором, директором в училищах и гимназиях Астрахани, Самарской губернии, Кагула, Болграда.
Научная деятельность
Знал многие западно-европейские языки, практически все славянские языки, румынский, греческий языки, латынь. Под влиянием лекций В. И. Ламанского увлёкся деятельностью Кирилла и Мефодия.
Пребывание в Салониках, ознакомление со многими районами Балканского полуострова позволило собрать богатый материал по языкам, литературе, этнографии, истории местного населения.
В ЖМНП (апр. 1888 г.) увидела свет статья Драганова «Новый труд по этнографии Македонских славян»[5], представлявшая собой резко-критическую рецензию на франкоязычную книгу А. Офейкова[6] «La Macedoine au point de vue ethnographique, historique et philologique» (Philippopoli, 1887). В конце статьи Драганов писал:
[7]. Сборник вызвал многочисленные дискуссионные отклики в России и в южно-славянских странах. В Санкт-Петербурге драгановскую концепциию критиковал видный славист П. Л. Лавров.Драганов опубликовал ряд статей и библиографических указателей о распространении и влиянии русской литературы на Балканах (преимущественно в Болгарии), в Западной Европе. Работал над составлением «Всеобщей Кирилло-Мефодиевской библиографии», указателей литературы о Македонии, Афонской горе, Фракии, Иллирии, Албании, писал рецензии. Часть работ осталась в рукописях.
В 1905 году вышел «Новый сборник статей по славяноведению, составленный и изданный учениками В. И. Ламанского при участии их учеников по случаю 50-летия его учебно-литературной деятельности», в котором Пётр Драганов опубликовал библиографические труды Ламанского и материалы для его биографии.
Автор более 40 научных и библиографических работ. Составил Пушкиниану на 50 иностранных языках[8], указатель переводов И. А. Крылова, Л. Н. Толстого[9] на иностранные языки, указатель литературы о русских государственных деятелях, композиторах, писателях и др.
Совместно с В. И. Ламанским редактировал 22 том «Записок этнографического отделения Императорского РГО» (1894), участвовал в составлении болгарско-русского словаря, составил и опубликовал указатель «Bessarabiana» (1911), включающий книги, статьи, рукописи на русском, молдавском и иностранном языках, вышедшие за 100 лет[10].
Библиография
- [www.rusyn.md/journals/20.pdf Народонаселение Бессарабии (записки Драганова)] (рус.). Журнал "Русин", 2009, № 3(17). Стр. 168-174. Проверено 20 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CagPUA9q Архивировано из первоисточника 1 декабря 2012].
- [elib.shpl.ru/ru/nodes/10899-draganov-p-d-makedonsko-slavyanskiy-sbornik-s-prilozheniem-slovarya-vyp-1-m-1894 Драганов П. Д. Македонско-славянский сборник с приложением словаря : Вып.1. - М., 1894]
Напишите отзыв о статье "Драганов, Пётр Данилович"
Литература
- Струкова К. Л. Из эпистолярного наследия П. Д. Драганова.- ССл, 1970, № 4
- Ристовски Б. Петар Даниилович Драганов. — МФ, 1969, № 3-4 (вышел в 1971)
- Поглубко К. А., Степанова Л. И. О распространении русского языка и литературы среди болгар в XIX в. (По неопубликованной рукописи П. Д. Драганова). — БИС, 1974, вып. 4.
Примечания
- ↑ Родному селу посвящено письмо П. Драганова - вице-председателю ИРГО: «"Комрат" или "Камрат"?» (СПб., 1894).
- ↑ [www.bessarabia.ru/intel13.htm Драганов Петр Данилович]
- ↑ По приглашению Учебного попечительства Болгарского экзархата в Константинополе.
- ↑ [www.nlr.ru/nlr_history/persons/info.php?id=1382 Сотрудники РНБ — деятели науки и культуры]
- ↑ Имеется тж. англоязычная версия статьи: „1888:A New Work on the Ethnography of the Macedonian Slavs“.
- ↑ Псевдоним болгарского дипломата Атанаса Шопова.
- ↑ Именно эта мысль, озвученная Драгановым ещё в 1887 году, стала причиной его конфликта с руководством Салоникской гимназии.
- ↑ «Пятидесятиязычный Пушкин, т. е. переводы А. С. Пушкина на 50 языков и наречий мира: Библиогр. венок на памятник А. С. Пушкину, сплетенный к столетию его рождения» (СПб, 1899).
- ↑ «Граф Л. Н. Толстой как писатель всемирный и распространение его произведений в России и за границей»: Стат.-библиогр. данные, извлеч. из моногр.: "Хронологическое обозрение сорока пяти разноязычных переводов сочинений гр. Л. II. Толстого" (Tolstojana Polyglotta) (СПб., 1903).
- ↑ «Bessarabiana. Алфавитный библиографический указатель архивных первоисточников, авторов книг, статей и вообще литературы на всех европейских и некоторых азиатских языках о Бессарабии, предметов искусства, находящихся в Бессарабской Губернии и всей относящегося к Бессарабии в последние 100 лет со времени присоединения ея, по Бухарестскому мирному трактату с Российской Империей (1812 - 16 мая - 1912)», Кишинев, Тип.-Литография Ф. П. Кашевского, 1911.
Отрывок, характеризующий Драганов, Пётр Данилович
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.