Драгобраште
Село
Показать/скрыть карты
|
Драгобраште (макед. Драгобраште) — село в Республике Македония, входит в общину Виница.
Село расположено к востоку от административного центра общины — города Виница, высота над уровнем моря — 578 м. Из-за особенностей рельефа село представляет собой группу отдельных поселений имеющих свои исторические наименования: Чукарлии, Бобии, Мирмарци, Аджии, Криворамци, Софинци, Саихци, Малчовсци, Домазетци, Капетанци и Балтаци.
Население села на 2002 год — 392 человека, все македонцы[1].
Содержание
История
В XIX веке Драгобраште (Драгобрашта) было заселено болгарами (македонцами), в 1900 году здесь проживало 700 болгар-христиан[2]. В 1905 году в селе было 488 прихожан церкви Болгарской екзархии, здесь также было болгарское училище[3].
Экономика
Основу экономики села составляет выращивание табака.
Общественно значимые объекты
В Драгобраште с 1966 года есть школа «Никола Парапунов» в которой учатся дети из Драгобраште и из окрестных сёл (из сёл: Пекляни, Трсино, Трстия, Грляни, Крушево и Бигла)[4]. В части села — Чукарлии расположена церковь освящённая во имя Святой Богородицы, а в непосредственной близости от села находится монастырь во имя Святого Спаса. В селе есть почта и больница.
Люди, связанные с селом
Здесь родились два известных участника ВМОРО: в 1891 году — Дончо Христов[5], а в 1898 году — Стоян Георгиев[6].
Напишите отзыв о статье "Драгобраште"
Примечания
- ↑ [www.mls.gov.mk Министерство местного самоуправления] (макед.)
- ↑ [www.promacedonia.org/vk/vk_2_32.htm Васил Кънчов. «Македония. Етнография и статистика». София, 1900, стр.226.] (болг.)
- ↑ D.M.Brancoff. «La Macédoine et sa Population Chrétienne». Paris, 1905, р.132-133.
- ↑ [www.nparapunov.schools.edu.mk/PU%20Trsino.html школа «Никола Парапунов»] (макед.)
- ↑ Дончо Христов (болг.) — статья из Википедии на болгарском языке
- ↑ Стоян Георгиев (болг.) — статья из Википедии на болгарском языке
|
Это заготовка статьи по географии Республики Македонии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||
Отрывок, характеризующий Драгобраште
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!
На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
