Драгосавац, Душан

Душан Драгосавац Душан Драгосавац
Председатель Президиума Центрального комитета Союза Коммунистов Югославии
20 октября 1981 — 29 июня 1982
Предшественник:	Лазар Мойсов
Преемник:	Митя Рибичич
Рождение:	1 декабря 1919(1919-12-01) Госпич, Королевство Югославия
Смерть:	21 декабря 2014(2014-12-21) (95 лет) Загреб, Хорватия
Партия:	Союз коммунистов Югославии
Награды:

Душан Драгосавац (серб. Душан Драгосавац; 1 декабря 1919, Госпич, КСХС — 21 декабря 2014, Загреб, Хорватия) — югославский (хорватский) государственный деятель, один из руководителей СФРЮ, председатель Президиума Центрального комитета Союза коммунистов Югославии (1981—1982).

Биография

Родился в 1919 году в сербской семье в хорватском городе Госпич, жила семья в деревне Вребац. Окончил юридический факультет Загребского университета. В 1941 году вступил в Коммунистический союз молодежи Югославии, в 1942 году — в Коммунистическую партию Югославии (впоследствии — Союз коммунистов Югославии). Во время Второй мировой войны участвовал в югославском партизанском движении, принимал участие в боях и руководил партизанскими отрядами в Лике. Послевоенные годы посвятил политической карьере, с 1950 года занимал различные руководящие должности в Союза коммунистов Хорватии (хотя являлся этническим сербом).

• председатель регионального народно-освободительного комитета национального Карловаца,
• государственный секретарь Народной Республики Хорватии,
• председатель экономической комиссии Хорватского сабора,
• президент, секретарь торгово-промышленной палаты Югославии,
• вице-президент Экономической палаты Югославии,
• 1969 год — заместитель секретаря Исполнительного комитета Центрального комитета Коммунистической партии Хорватии,
• 1974 год — секретарь Исполнительного комитета Президиума ЦК Коммунистической партии Хорватии,
• 1978 год — член Центрального комитета Союза коммунистов Югославии и его президиума. Секретарь Президиума ЦК СКЮ.

После смерти многолетнего лидера СФРЮ Иосипа Броз Тито было принято решение, что каждый год поочерёдно будут меняться руководители страны и партии, которые будут представлять поочерёдно союзные и автономные республики Югославии, Драгосавац стал в 1981 году представителем Хорватии, возглавляющим СКЮ. Он один из немногих кто возглавлял партию менее года (около восьми месяцев).

Награждён многочисленными правительственными наградами СФРЮ.

Умер 21 декабря 2014 года.

Литература

• Енциклопедија Југославије (књига трећа). «Југославенски лексикографски завод», Загреб 1984. година.

Ссылки

• [www.skdprosvjeta.com/news.php?id=133 СКД Просвјета — Интервью с Душаном Драгосавцем]
• [www.vecernji.hr/hrvatska/umro-dr-dusan-dragosavac-bliski-titov-suradnik-983180 Umro dr. Dušan Dragosavac, bliski Titov suradnik]

Отрывок, характеризующий Драгосавац, Душан

Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.