Драники

Дра́ники, дра́нки (белор. дранікі, укр. деруни) — картофельные оладьи, блюдо европейской кухни. Широко распространено в Европе, прежде всего - в восточноевропейской кухне. Считается, что картофельные оладьи под названием "драники" (от слова "драть" - т.е. тереть, обдирать слоями на тёрке) наиболее распространены в Беларуси и являются неотъемлемым атрибутом белорусской кухни. На самом деле картофельные блины или оладьи можно встретить практически везде, где в пищу употребляется картофель - от Латинской Америки до Северной Европы. Поэтому данное блюдо популярно также в украинской, русской и еврейской кухнях.

Драники готовят из натёртого картофеля с добавлением соли и яиц. Также добавляется мука - для связывания крахмала. По вкусу могут добавляться другие ингредиенты - например, лук, чеснок. Полученное тесто перемешивают и жарят на сковороде на свином жиру или растительном масле. Драники традиционно подают горячими со сметаной, сливочным маслом, уздором (топленое свиное сало) или мачанкой. Остывшие драники резко теряют вкусовые качества, поэтому уже через несколько часов их можно, в лучшем случае, использовать как ингредиент других блюд, но не как самостоятельное блюдо. Считается, что лучшие драники - это пожаренные прямо перед подачей на стол или подаваемые прямо со сковороды на тарелку. Также практикуется томление драников в различной посуде (например, в глиняных горшках при наличии печи). В СССР широкое распространение получило приготовление драников с начинкой из фарша по примеру голубцов.

История

Первое упоминание драников относится к 1830 году (у Яна Шытлера) и появились они под влиянием немецкой кухни (Kartoffelpuffer). Этому блюду есть и другие названия:

• Беларусь — драники (дранікі)
• Израиль и еврейская диаспора — латкес;
• Литва — bulviniai blynai (картофельные блины).
• Польша — placki ziemniaczane (картофельные оладьи)
• в разных областях России — какорки, теруны, терунцы, терунки, дёрики;
• Украина — деруны, тертюхи, терчиники, кремзлики (у ашкеназских евреев Удмуртии и Татарстана зафиксирован вариант произношения «крезлики»)
• Чехия — bramboraky.
• Швеция — raggmunk (щетинистый монах).
• Швейцария — рёшти.

• Potato pancakes.jpg

  Белорусские дранікі

• Kartoffelpuffer.jpg

  Немецкие Kartoffelpuffer

• Bramboracky.jpg

  Чешские брамбораки (bramboráky)

• Roesti.jpg

  Швейцарские Rösti

• Latkes frying.JPG

  Американские латкес

• Tatertots.png

  Американские Хашбраун (Hash brown)

См. также

В Кулинарной книге есть рецепт драников

• Блины
• Оладьи

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Драники

– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.