Драупади

Дра́упади (санскр. द्रौपदी, draupadī ^IAST «дочь Друпады») — в индуизме земное воплощение Лакшми, супруги Вишну или, по более древним представлениям, Индры; главная героиня древнеиндийского эпоса «Махабхарата», дочь царя панчалов Друпады и общая жена братьев Пандавов.

Драупади является не именем, а патронимом, означающим «дочь Друпады», собственное её имя по всей видимости Кришнаа (Кришни) (санскр. कृष्णा, kṛṣṇā ^IAST «чёрная, темная»).

Драупади родилась чудесным образом из жертвенного огня на алтаре, и её небесным отцом является бог Агни. При рождении Драупади невидимый голос произносит пророчество, что царевне суждено вызвать гибель кшатриев.

Согласно «Махабхарате», на руку Драупади, слывшей первой в мире красавицей, претендует множество женихов, и тогда её отец устраивает сваямвару (ритуал выбора жениха невестой). В соответствии с эпическим мотивом богатырского сватовства, съехавшиеся из многих стран витязи должны натянуть огромный лук и поразить цель (ср. сюжет о женихах Пенелопы и луке Одиссея, сваямвара Ситы в «Рамаяне»). Основными претендентами оказываются средний из Пандавов Арджуна, выступающий под личиной брахмана, и его вечный соперник и неузнанный старший брат могучий Карна, с младенчества воспитанный приёмными родителями. Региональные варианты сказания говорят о том, что Карне удалось натянуть лук, но прекрасная царевна гордо отвергла безродного сына возницы, так как его царское происхождение оставалось тайной. В результате невесту завоевал юный «брахман» Арджуна, и с этого момента соперничество униженного Карны с Арджуной превращается в смертельную вражду (фольклорный мотив вражды братьев из-за жены или невесты, ср. коллизию Осирис/Исида/Сет).

После сваямвары пандавы привели домой Драупади, их мать Кунти думала, что сыновья вернулись домой с милостыней, и сказала: «пользуйтесь ею совместно», — после чего уже не могла отменить своего повеления, и в согласии с её словами Драупади становится общей женой всех пяти братьев. Всеведущий Вьяса предлагает возмущённому отцу невесты и более мифологизированные объяснения полиандрии Драупади. По словам Вьясы, в одном из предшествующих рождений Драупади пять раз обращалась к Шиве с мольбой дать ей супруга, поэтому в новом рождении по велению бога ей пришлось иметь пятерых мужей. Кроме того, также по версии Вьясы, «те, которые родились здесь Пандавами, прежде были Индрами. А Лакшми, которая раньше была определена их супругой, — это Драупади», которая поэтому теперь должна быть общей женой Пандавов. В «Махабхарате» есть и объяснение полиандрии Драупади более практического плана: все пятеро братьев влюбились в красавицу, и мудрый старший брат Юдхиштхира, чтобы избежать раздора, предложил: «Прекрасная Драупади будет супругою для всех нас».

В злосчастной игре в кости, затеянной завистливым принцем Кауравов Дурьодханой (который также претендовал на руку Драупади, но потерпел поражение), старший Пандава царь Юдхиштхира проигрывает Кауравам царство, своих братьев, себя самого, а затем и Драупади. Во время игры торжествующие Дурьодхана, его младший брат Духшасана и побратим Карна подвергают Драупади унижениям, считая её отныне рабыней Кауравов. Это публичное бесчестие царицы Пандавов должно было символизировать, что её венценосный супруг Юдхиштхира утратил власть, и его царство отныне принадлежит Дурьодхане (ср. победоносный Авессалом входит к наложницам бежавшего из Иерусалима Давида, чтобы продемонстрировать, что власть перешла к нему). Но не потерявшая самообладания Драупади ставит в тупик присутствуюших мудрецов и старейшин рода Кауравов вопросом: мог ли Юдхиштхира ставить на кон её, если перед этим уже проиграл себя, и потерял право распоряжаться имуществом и семьёй? Ради Драупади старый царь Дхритараштра отменяет результаты игры и возвращает Пандавам свободу и царство. В повторной игре Пандавы проигрывают царство и удаляются в тринадцатилетнее изгнание, лелея планы мести. Но сказание подчёркивает, что мстить они хотят не за проигрыш (игра в кости была ритуальным поединком, в исходе которого проявилась воля богов), а за оскорбление жены. Это прекрасно понимает царь Кауравов Дхритараштра, который говорит о Пандавах: «Гордые, никогда не примирятся они с нанесённым Драупади оскорблением!» И в изгнании Драупади всё не может забыть перенесённых унижений и постоянно подстрекает Пандавов к мести, причём особым объектом её ненависти является отвергнутый ей на сваямваре Карна: «Не унимается моя душевная мука, рождённая теми насмешками Карны!»

В последовавшей восемнадцатидневной битве на Курукшетре Драупади потеряла отца, братьев и всех пятерых сыновей, и после безрадостного 36-летнего царствования в наследственной столице Кауравов Хастинапуре вместе с мужьями отреклась от престола. Драупади сопровождает Пандавов в их последнем паломничестве в Гималаях и умирает, не выдержав тягот пути. «Махабхарата» неоднократно подчёркивает, что во исполнение пророчества при рождении прекрасной царевны, именно посягательство на Драупади послужило причиной эпической битвы на поле Куру (ср. с Троянской войной из-за царицы Спарты Елены).

Литература

• Драупади // Мифологический словарь/ Гл. ред. Е. М. Мелетинский. — М.:Советская энциклопедия, 1990. — 672 с.
• Гринцер П. A. Древнеиндийский эпос. Генезис и типология. М., 1974.
• Ибрагимов А. Р. Образ Карны в Махабхарате. Разыскания о трагическом герое индийского эпоса. М., 2009.

Ссылки

• [myths.kulichki.ru/enc/item/f00/s12/a001244.shtml Драупади]

Отрывок, характеризующий Драупади

– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.