Драфт НХЛ 1974

Любительский драфт НХЛ 1974
Основная информация
Дата	28 мая 1974 г.
Место	Монреаль, Квебек
Игроки	246
Раунды	25
Первый номер	Грег Жоли
Команда	Вашингтон Кэпиталз
← 1973	1975 →

Любительский драфт НХЛ 1974 года состоялся в офисе НХЛ в Монреале.

Процедура драфта

Во время 12-го драфта НХЛ в 25-ти раундах было выбрано 247 хоккеистов. Однако вскоре выяснилось, что японский хоккеист Таро Цудзимото из клуба «Токио Катанас», выбранный в 11-м раунде под 183 номером клубом «Баффало Сэйбрз», всего лишь плод фантазии генерального менеджера клуба Панча Имлача, а имя хоккеиста взято из телефонного справочника города Баффало. После выяснения всех обстоятельств дела, НХЛ объявила выбор «Сэйбрз» недействительным и удалила 183-й номер из летописи драфта 1974 года. Право первого выбора было предоставлено командам дебютирующим в НХЛ – «Вашингтон Кэпиталз» и «Канзас-Сити Скаутс».

Итоги драфта

В представленном ниже списке полностью приведён первый раунд драфта и наиболее успешные игроки из более поздних кругов драфта.

Легенда:
  # = Номер драфта, С = Страна, А = Амплуа, И = Игры, Г = Голы, П = Передачи, О = Очки, Ш = Штрафные минуты   Игрок = Участник «Матча всех звёзд», Игрок = Участник «Матча всех звёзд» и команды «всех звёзд», Игрок = Член Зала хоккейной славы

1-й раунд					Итого в НХЛ
#	Команда	C	Игрок	А	И	Г	П	О	Ш
1	Вашингтон Кэпиталз		Грег Жоли	З	365	21	76	97	250
2	Канзас-Сити Скаутс		Уилф Пэймент	ПН	946	356	458	814	1757
3	Калифорния Силс		Рик Хэмптон	З	337	59	113	172	147
4	Нью-Йорк Айлендерс		Кларк Гиллис	ЛН	958	319	378	697	1023
5	Монреаль Канадиенс		Кэм Коннор	ПН	89	9	22	31	256
6	Миннесота Норт Старз		Дуг Хикс	З	561	37	131	168	442
7	Монреаль Канадиенс		Дуг Райзборо	ЦН	740	185	286	471	1542
8	Питтсбург Пингвинз		Пьер Ларош	ЦН	812	395	427	822	237
9	Детройт Ред Уингз		Билл Локхед	ЛН	330	69	62	131	180
10	Монреаль Канадиенс		Рик Чартроу	З	420	28	65	93	399
11	Баффало Сэйбрз		Ли Фоголин	З	924	44	195	239	1318
12	Монреаль Канадиенс		Марио Трембле	ПН	852	258	326	584	1043
13	Торонто Мэйпл Лифс		Джек Валикетт	ЦН	350	84	134	218	79
14	Нью-Йорк Рейнджерс		Дэйв Мэлони	З	657	71	246	317	1154
15	Монреаль Канадиенс		Горд Мактавиш	ЦН	11	1	3	4	2
16	Чикаго Блэк Хокс		Грант Малви	ПН	586	149	135	284	816
17	Калифорния Силс		Рон Чипперфилд	ЦН	83	22	24	46	34
18	Бостон Брюинз		Дон Ларуэй	ПН	-1	-1	-1	-1	-1
19 Р#2	-2	-2	-2	-2	-2	-2	-2	-2	-2
22	Нью-Йорк Айлендерс		Брайан Тротье	ЦН	1279	524	901	1425	912
23	Ванкувер Кэнакс		Рон Седлбауэр	ЛН	430	143	86	229	210
25	Бостон Брюинз		Марк Хоу	З	929	197	545	742	455
28	Атланта Флэймз		Ги Шуинар	ЦН	578	205	370	575	120
29	Баффало Сэйбрз		Дэнни Гейр	ПН	827	354	331	685	1285
31	Торонто Мэйпл Лифс		Дэйв Уильямс	ЛН	962	241	272	513	3966
32	Нью-Йорк Рейнджерс		Рон Грешнер	З	982	179	431	610	1226
34	Чикаго Блэк Хокс		Ален Дэйгл	ПН	389	56	50	106	122
36 Р#3	-3	-3	-3	-3	-3	-3	-3	-3	-3
38	Канзас-Сити Скаутс		Боб Борн	ЦН	964	258	324	582	605
39	Калифорния Силс		Чарли Симмер	ЦН	712	342	369	711	544
48	Лос-Анджелес Кингз		Гэри Сарджент	З	402	61	161	222	273
52	Чикаго Блэк Хокс		Боб Мюррей	З	1008	132	382	514	871
53	Филадельфия Флайерз		Боб Сируа	ПН	286	92	120	212	42
54	Бостон Брюинз		Том Эдур	З	158	17	70	87	67
54 Р#4	-4	-4	-4	-4	-4	-4	-4	-4	-4
59	Ванкувер Кэнакс		Гарольд Снепстс	З	1033	38	195	233	2009
62	Питтсбург Пингвинз		Марио Фоберт	З	231	21	90	111	222
63	Детройт Ред Уингз		Мишель Бержерон	ПН	229	80	58	138	165
70	Чикаго Блэк Хокс		Терри Русковски	ЦН	630	113	313	426	1356
72 Р#5	-5	-5	-5	-5	-5	-5	-5	-5	-5
77	Ванкувер Кэнакс		Майк Роджерс	ЦН	484	202	317	519	184
79	Сент-Луис Блюз		Майк Зюк	ЦН	455	86	196	282	220
85	Торонто Мэйпл Лифс		Майк Палматье	В	356	0	25	25	118
90 Р#6	-6	-6	-6	-6	-6	-6	-6	-6	-6
104	Нью-Йорк Рейнджерс		Эдди Джонстон	ПН	426	122	136	258	375
111 Р#7	-7	-7	-7	-7	-7	-7	-7	-7	-7
112	Нью-Йорк Айлендерс		Дейв Лангевин	З	513	12	107	119	530
125	Филадельфия Флайерз		Регги Лемелин	В	507	0	16	16	109
126 Р#8	-8	-8	-8	-8	-8	-8	-8	-8	-8
131	Миннесота Норт Старз		Роланд Эрикссон	ЦН	193	48	95	143	26
140	Монреаль Канадиенс		Джейми Хислоп	ПН	345	75	103	178	86
143 Р#9	-9	-9	-9	-9	-9	-9	-9	-9	-9
154	Лос-Анджелес Кингз		Марио Лессар	В	240	0	6	6	30
155 Р#10	-10	-10	-10	-10	-10	-10	-10	-10	-10
168	Баффало Сэйбрз		Дерек Смит	ЛН	335	78	116	194	60
189 Р#12	-12	-12	-12	-12	-12	-12	-12	-12	-12
199	Монреаль Канадиенс		Дэйв Ламли	ПН	437	98	160	258	680
211 Р#14	-14	-14	-14	-14	-14	-14	-14	-14	-14
214	Нью-Йорк Айлендерс		Стефан Перссон	З	622	52	317	369	574

Статистика драфта

• Количество хоккеистов игравших в НХЛ: 98;
• Процент игравших в НХЛ от общего числа игроков: 39,8;
• Среднее количество игр за карьеру в НХЛ: 311;
• Среднее количество голов за карьеру в НХЛ: 64;
• Среднее количество очков за карьеру в НХЛ: 171;
• Среднее количество штрафных минут за карьеру в НХЛ: 327.

Ссылки

• [www.hockeydb.com/ihdb/draft/nhl1974a.html Любительский Драфт НХЛ 1974 года]  (англ.) на [www.hockeydb.com The Internet Hockey Database]  (англ.)
• [www.hockeydraftcentral.com/1974/74main.htm HockeyDraftCentral.com]  (англ.)

См. также

Сезон НХЛ 1974/75

Отрывок, характеризующий Драфт НХЛ 1974

До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.