Драфт НХЛ 1976

Любительский драфт НХЛ 1976
Основная информация
Дата	1 июня 1976 г.
Место	Монреаль, Квебек
Игроки	135
Раунды	15
Первый номер	Рик Грин
Команда	Вашингтон Кэпиталз
← 1975	1977 →

Любительский драфт НХЛ 1976 года состоялся в офисе НХЛ в Монреале.

Процедура драфта

Во время 14-го драфта НХЛ в 15-ти раундах было выбрано 135 хоккеистов. Право первого выбора досталось клубу «Вашингтон Кэпиталз». Первый раунд драфта 1976 года оказался одним из самых слабых в истории НХЛ, поскольку только два игрока сыграли больше 450 игр в НХЛ – Рик Грин и Берни Федерко.

Впервые игрок представляющий Европу был выбран в первом раунде драфта. Команда «Калифорния Голден Силз» под пятым номером выбрала шведского хоккеиста Бьёрна Юханссона.

Итоги драфта

В представленном ниже списке полностью приведён первый раунд драфта и наиболее успешные игроки из более поздних кругов драфта.

Легенда:
  # = Номер драфта, С = Страна, А = Амплуа, И = Игры, Г = Голы, П = Передачи, О = Очки, Ш = Штрафные минуты   Игрок = Участник «Матча всех звёзд», Игрок = Участник «Матча всех звёзд» и команды «всех звёзд», Игрок = Член Зала хоккейной славы

1-й раунд					Итого в НХЛ
#	Команда	C	Игрок	А	И	Г	П	О	Ш
1	Вашингтон Кэпиталз		Рик Грин	З	845	43	220	263	588
2	Питтсбург Пингвинз		Блэйр Чэпмэн	ПН	402	106	125	231	158
3	Миннесота Норт Старз		Глен Шарпли	ЦН	389	117	161	278	199
4	Детройт Ред Уингз		Фред Уильямс	ПН	44	2	5	7	10
5	Калифорния Голден Силз		Бьёрн Юханссон	З	15	1	1	2	10
6	Нью-Йорк Рейнджерс		Дон Мёрдок	ПН	320	121	116	237	155
7	Сент-Луис Блюз		Берни Федерко	ЦН	1000	369	761	1130	487
8	Атланта Флэймз		Дэвид Шэнд	З	421	19	84	103	544
9	Чикаго Блэк Хокс		Рил Клотье	ПН	317	146	198	344	119
10	Атланта Флэймз		Гарольд Филлипофф	ЛН	141	26	57	83	267
11	Канзас-Сити Скаутс		Пол Гарднер	ЦН	447	201	201	402	207
12	Монреаль Канадиенс		Питер Ли	ЛН	431	114	131	245	257
13	Монреаль Канадиенс		Родни Шатт	ЛН	286	77	92	169	177
14	Нью-Йорк Айлендерс		Алекс Маккендри	ЛН	46	3	6	9	21
15	Вашингтон Кэпиталз		Грегори Кэролл	ЦН	131	20	34	54	44
16	Бостон Брюинз		Клейтон Пачал	ЦН	35	2	3	5	95
17	Филадельфия Флайерз		Марк Сузор	З	64	4	16	20	60
18	Монреаль Канадиенс		Брюс Бэйкер	ПН	-1	-1	-1	-1	-1
18,1 Р#2	-2	-2	-2	-2	-2	-2	-2	-2	-2
19	Питтсбург Пингвинз		Грег Мэлоун	ЦН	704	191	310	501	661
20	Сент-Луис Блюз		Брайан Саттер	ЛН	779	303	333	636	1786
22	Детройт Ред Уингз		Рид Ларсон	З	904	222	463	685	1391
24	Нью-Йорк Рейнджерс		Дэйв Фэрриш	З	430	17	110	127	440
26	Ванкувер Кэнакс		Боб Манно	З	371	41	131	172	274
29	Питтсбург Пингвинз		Питер Марш	ЛН	278	48	71	119	224
30	Торонто Мэйпл Лифс		Рэнди Карлайл	З	1055	148	499	647	1400
32	Нью-Йорк Айлендерс		Майк Казицки	ЦН	226	42	80	122	108
36 Р#3	-3	-3	-3	-3	-3	-3	-3	-3	-3
37	Вашингтон Кэпиталз		Том Роу	ПН	357	85	100	185	615
41	Калифорния Голден Силз		Майк Фидлер	ЛН	271	84	97	181	124
42	Нью-Йорк Рейнджерс		Майк Макивен	З	716	108	296	404	460
45	Чикаго Блэк Хокс		Томас Градин	ЦН	677	209	384	593	298
47	Питтсбург Пингвинз		Моррис Лукович	ЛН	582	199	219	418	584
51	Миннесота Норт Старз		Рон Занусси	ПН	299	52	83	135	373
54 Р#4	-4	-4	-4	-4	-4	-4	-4	-4	-4
56	Сент-Луис Блюз		Майк Льют	В	664	0	13	13	22
59	Калифорния Голден Силз		Уоррен Янг	ЦН	236	72	77	149	472
64	Атланта Флэймз		Кент Нильссон	ПН	553	264	422	686	116
68	Нью-Йорк Айлендерс		Кен Морроу	З	550	17	88	105	309
70	Бостон Брюинз		Боб Миллер	ЦН	404	75	119	194	220
72 Р#5	-5	-5	-5	-5	-5	-5	-5	-5	-5
85	Лос-Анджелес Кингз		Роб Палмер	З	320	9	101	110	115
108 Р#7	-7	-7	-7	-7	-7	-7	-7	-7	-7
113	Сент-Луис Блюз		Майк Ивз	ЦН	324	83	143	226	80
131 Р#13	-13	-13	-13	-13	-13	-13	-13	-13	-13
133	Монреаль Канадиенс		Рон Уилсон	ЦН	832	110	216	326	415

Статистика драфта

• Количество хоккеистов игравших в НХЛ: 73;
• Процент игравших в НХЛ от общего числа игроков: 54,1;
• Среднее количество игр за карьеру в НХЛ: 274;
• Среднее количество голов за карьеру в НХЛ: 55;
• Среднее количество очков за карьеру в НХЛ: 152;
• Среднее количество штрафных минут за карьеру в НХЛ: 239.

Ссылки

• [www.hockeydb.com/ihdb/draft/nhl1976a.html Любительский Драфт НХЛ 1976 года]  (англ.) на [www.hockeydb.com The Internet Hockey Database]  (англ.)
• [www.hockeydraftcentral.com/1976/76main.htm HockeyDraftCentral.com]  (англ.)

См. также

Сезон НХЛ 1976/77

Отрывок, характеризующий Драфт НХЛ 1976

Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.