Драфт НХЛ 1977

Любительский драфт НХЛ 1977
Основная информация
Дата	14 июня 1977 г.
Место	Монреаль, Квебек
Игроки	185
Раунды	17
Первый номер	Дэйл Маккурт
Команда	Детройт Ред Уингз
← 1976	1978 →

Любительский драфт НХЛ 1977 года состоялся в офисе НХЛ в Монреале.

Процедура драфта

Во время 15-го драфта НХЛ в 17-ти раундах было выбрано 185 хоккеистов. Право первого выбора досталось клубу «Детройт Ред Уингз». «Нью-Йорк Айлендерс» получили права на Майка Босси и Джона Тонелли – двух ключевых игроков в «династии» «Нью-Йорк Айлендерс» начала 1980-х годов.

Итоги драфта

В представленном ниже списке полностью приведён первый раунд драфта и наиболее успешные игроки из более поздних кругов драфта.

Легенда:
  # = Номер драфта, С = Страна, А = Амплуа, И = Игры, Г = Голы, П = Передачи, О = Очки, Ш = Штрафные минуты   Игрок = Участник «Матча всех звёзд», Игрок = Участник «Матча всех звёзд» и команды «всех звёзд», Игрок = Член Зала хоккейной славы

1-й раунд					Итого в НХЛ
#	Команда	C	Игрок	А	И	Г	П	О	Ш
1	Детройт Ред Уингз		Дэйл Маккурт	ЦН	532	194	284	478	124
2	Колорадо Рокиз		Барри Бек	З	615	104	251	355	1016
3	Вашингтон Кэпиталз		Робер Пикар	З	899	104	319	423	1025
4	Ванкувер Кэнакс		Йере Гиллис	ЛН	386	78	95	173	230
5	Кливленд Баронз		Майк Кромбин	ПН	475	55	68	123	218
6	Чикаго Блэк Хокс		Дуг Уилсон	З	1024	237	590	827	830
7	Миннесота Норт Старз>		Брэд Максвелл	З	612	98	270	368	1292
8	Нью-Йорк Рейнджерс		Люсьен Деблуа	ПН	993	249	276	525	814
9	Сент-Луис Блюз		Скотт Кэмпбелл	З	80	4	21	25	243
10	Монреаль Канадиенс		Марк Напьер	ПН	767	235	306	541	157
11	Торонто Мэйпл Лифс		Джон Андерсон	ЛН	814	282	349	631	263
12	Торонто Мэйпл Лифс		Тревор Йохансен	З	286	11	46	57	282
13	Нью-Йорк Рейнджерс		Рон Дагуэй	ЦН	860	274	346	620	582
14	Баффало Сэйбрз		Рик Сейлинг	ПН	738	179	208	387	573
15	Нью-Йорк Айлендерс		Майк Босси	ПН	752	573	553	1126	210
16	Бостон Брюинз		Дуайт Фостер	ПН	541	111	163	274	420
17	Филадельфия Флайерз		Кевин Маккарти	З	537	67	191	258	527
18	Монреаль Канадиенс		Норм Дюпон	ЛН	256	55	85	140	52
19 Р#2	-2	-2	-2	-2	-2	-2	-2	-2	-2
25	Миннесота Норт Старз>		Дэйв Семенко	ЛН	575	65	88	153	1175
29	Торонто Мэйпл Лифс		Рокки Саганьюк	ПН	259	57	65	122	201
33	Нью-Йорк Айлендерс		Джон Тонелли	ЦН	1028	325	511	836	911
35	Филадельфия Флайерз		Том Горенс	ПН	303	58	53	111	89
36	Монреаль Канадиенс		Род Лэнгуэй	З	994	51	278	329	849
37 Р#3	-3	-3	-3	-3	-3	-3	-3	-3	-3
40	Ванкувер Кэнакс		Глен Хэнлон	В	477	0	11	11	237
41	Кливленд Баронз		Рег Керр	З	263	66	94	160	169
43	Монреаль Канадиенс		Ален Коте	ЛН	696	103	190	293	383
47	Колорадо Рокиз		Рэнди Пирс	ПН	277	62	76	138	223
50	Нью-Йорк Айлендерс		Гектор Марини	ПН	154	27	46	73	246
53	Филадельфия Флайерз		Дэйв Хойда	Н	132	6	17	23	299
54	Монреаль Канадиенс		Горди Робертс	З	1097	61	359	420	1582
55 Р#4	-4	-4	-4	-4	-4	-4	-4	-4	-4
58	Ванкувер Кэнакс		Мюррэй Баннерман	В	289	0	10	10	37
62	Нью-Йорк Рейнджерс		Марио Маройс	З	955	76	357	433	1746
63	Сент-Луис Блюз		Тони Курри	ПН	290	92	119	211	73
66	Питтсбург Пингвинз		Марк Джонсон	ЦН	669	203	305	508	260
72 Р#5	-5	-5	-5	-5	-5	-5	-5	-5	-5
73	Детройт Ред Уингз		Джим Корн	З	596	66	122	188	1801
90 Р#6	-6	-6	-6	-6	-6	-6	-6	-6	-6
96	Чикаго Блэк Хокс		Джек О'Кэллахан	З	389	27	104	131	541
102	Питтсбург Пингвинз		Грег Миллен	В	604	0	18	18	72
111 Р#7	-7	-7	-7	-7	-7	-7	-7	-7	-7
118	Атланта Флэймз		Роберт Гулд	ПН	697	145	159	304	572
124	Монреаль Канадиенс		Ришар Севиньи	В	176	0	1	1	94
126 Р#8	-8	-8	-8	-8	-8	-8	-8	-8	-8
135	Филадельфия Флайерз		Пит Питерс	В	488	0	14	14	212
155 Р#10	-10	-10	-10	-10	-10	-10	-10	-10	-10
162	Монреаль Канадиенс		Крэйг Лафлин	ПН	549	136	205	341	364

Статистика драфта

• Количество хоккеистов игравших в НХЛ: 97;
• Процент игравших в НХЛ от общего числа игроков: 52,4;
• Среднее количество игр за карьеру в НХЛ: 264;
• Среднее количество голов за карьеру в НХЛ: 50;
• Среднее количество очков за карьеру в НХЛ: 133;
• Среднее количество штрафных минут за карьеру в НХЛ: 235.

Ссылки

• [www.hockeydb.com/ihdb/draft/nhl1977a.html Любительский Драфт НХЛ 1977 года]  (англ.) на [www.hockeydb.com The Internet Hockey Database]  (англ.)
• [www.hockeydraftcentral.com/1977/77main.htm HockeyDraftCentral.com]  (англ.)

См. также

Сезон НХЛ 1977/78

Отрывок, характеризующий Драфт НХЛ 1977

Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.