Драфт НХЛ 1981

Драфт НХЛ 1981
Основная информация
Дата	10 июня 1981 г.
Место	Монреаль, Квебек
Игроки	211
Раунды	11
Первый номер	Дэйл Хаверчук
Команда	Виннипег Джетс
← 1980	1982 →

Драфт НХЛ 1981 года состоялся в монреальском «Форуме».

Процедура драфта

#	страна	итого
	Северная Америка	179
1	Канада	143
2	США	36
	Европа	32
3	Швеция	14
4	Финляндия	12
5	Чехословакия	4
6	Западная Германия	2

Во время 19-го драфта НХЛ в 11-ти раундах было выбрано 211 хоккеистов. Первым номером драфта стал Дэйл Хаверчук, выбранный клубом «Виннипег Джетс». «Калгари Флэймз» выбрали на этом драфте двух ключевых игроков для своей команды – Эл Макиннис (первый раунд, номер 15) и Майк Вернон (третий раунд, номер 56) внесли наибольший вклад в победу команды в Кубке Стэнли 1989 года.

Количество европейских хоккеистов выбранных на драфте НХЛ возросло до 32 человек.

Итоги драфта

В представленном ниже списке полностью приведён первый раунд драфта и наиболее успешные игроки из более поздних кругов драфта.

Легенда:
  # = Номер драфта, С = Страна, А = Амплуа, И = Игры, Г = Голы, П = Передачи, О = Очки, Ш = Штрафные минуты   Игрок = Участник «Матча всех звёзд», Игрок = Участник «Матча всех звёзд» и команды «всех звёзд», Игрок = Член Зала хоккейной славы

1-й раунд					Итого в НХЛ
#	Команда	C	Игрок	А	И	Г	П	О	Ш
1	Виннипег Джетс		Дэйл Хаверчук	ЦН	1188	518	891	1409	740
2	Лос-Анджелес Кингз		Дуг Смит	ЦН	535	115	138	253	624
3	Вашингтон Кэпиталз		Бобби Карпентер	ЦН	1178	320	408	728	919
4	Хартфорд Уэйлерс		Рон Фрэнсис	ЦН	1731	549	1249	1798	979
5	Колорадо Рокиз		Джо Сирелла	З	828	64	211	275	1448
6	Торонто Мейпл Лифс		Джим Беннинг	З	610	52	191	243	461
7	Монреаль Канадиенс		Марк Хантер	ПН	628	213	171	384	1428
8	Эдмонтон Ойлерз		Грант Фюр	В	868	0	46	46	120
9	Нью-Йорк Рейнджерс		Джеймс Патрик	З	1280	149	490	639	759
10	Ванкувер Кэнакс		Гарт Бутчер	З	897	48	158	206	2302
11	Квебек Нордикс		Рэнди Моллер	З	815	45	180	225	1692
12	Чикаго Блэк Хокс		Тони Танти	ЛН	697	287	273	560	661
13	Миннесота Норт Старз		Рон Мейган	З	48	3	7	10	18
14	Бостон Брюинз		Норман Левейль	ЛН	75	17	25	42	49
15	Калгари Флэймз		Эл Макиннис	З	1416	340	934	1274	1501
16	Филадельфия Флайерз		Стив Смит	З	18	0	1	1	15
17	Баффало Сэйбрз		Иржи Дудачек	ПН	-1	-1	-1	-1	-1
18	Монреаль Канадиенс		Жильбер Делорм	З	541	31	92	123	520
19	Монреаль Канадиенс		Ян Ингман	ЛН	-1,1	-1,1	-1,1	-1,1	-1,1
20	Сент-Луис Блюз		Марти Рафф	З	-1,2	-1,2	-1,2	-1,2	-1,2
21	Нью-Йорк Айлендерс		Пол Бутилье	З	288	27	83	110	358
21,1 Р#2	-2	-2	-2	-2	-2	-2	-2	-2	-2
22	Виннипег Джетс		Скотт Арниел	ЛН	730	149	189	338	599
23	Детройт Ред Уингз		Клод Лозелль	ЦН	616	92	117	209	1146
30	Нью-Йорк Рейнджерс		Ян Эриксон	ЛН	556	57	159	216	167
38	Баффало Сэйбрз		Ханну Вирта	З	245	25	101	126	66
39	Лос-Анджелес Кингз		Дин Кеннеди	З	717	26	110	136	1118
40	Монреаль Канадиенс		Крис Челиос	З	1651	185	763	948	2891
42	Нью-Йорк Айлендерс		Горд Дайнин	З	528	16	90	106	695
42,1 Р#3	-3	-3	-3	-3	-3	-3	-3	-3	-3
50	Нью-Йорк Рейнджерс		Петер Сандстрём	ЛН	338	61	84	145	122
56	Калгари Флэймз		Майк Вернон	В	781	0	39	39	271
61	Хартфорд Уэйлерс		Пол Макдермид	ПН	690	116	141	257	1303
63 Р#4	-4	-4	-4	-4	-4	-4	-4	-4	-4
72	Нью-Йорк Рейнджерс		Джон Ванбисбрук	В	882	0	35	35	310
82	Монреаль Канадиенс		Кьель Далин	ПН	166	57	59	116	10
84 Р#5	-5	-5	-5	-5	-5	-5	-5	-5	-5
91	Вашингтон Кэпиталз		Питер Сидоркевич	В	246	0	9	9	20
105	Ванкувер Кэнакс		Морис Лемэй	ЛН	317	72	94	166	442
106 Р#6	-6	-6	-6	-6	-6	-6	-6	-6	-6
107	Детройт Ред Уингз		Жерар Галлан	ЛН	615	211	269	480	1674
108	Колорадо Рокиз		Брюс Драйвер	З	922	96	390	486	670
111	Эдмонтон Ойлерз		Стив Смит	З	804	72	303	375	2139
113	Эдмонтон Ойлерз		Марк Хабшейд	ЦН	345	72	91	163	171
116	Квебек Нордикс		Майк Иглс	ЛН	853	74	122	196	928
127 Р#7	-7	-7	-7	-7	-7	-7	-7	-7	-7
145	Монреаль Канадиенс		Том Курверс	З	659	93	328	421	352
147 Р#8	-8	-8	-8	-8	-8	-8	-8	-8	-8
149	Детройт Ред Уингз		Рик Зомбо	З	652	24	130	154	728
152	Вашингтон Кэпиталз		Гаэтан Дюшен	ЛН	1028	179	254	433	617
157	Ванкувер Кэнакс		Петри Скрико	ПН	541	183	222	405	246
168 Р#9	-9	-9	-9	-9	-9	-9	-9	-9	-9
181	Миннесота Норт Старз		Барри Бьюгстад	ЦН	317	76	68	144	144
189 Р#10	-10	-10	-10	-10	-10	-10	-10	-10	-10
196	Питтсбург Пингвинз		Дэйв Хэннан	ЦН	841	114	191	305	942

Статистика драфта

• Количество хоккеистов игравших в НХЛ: 114;
• Процент игравших в НХЛ от общего числа игроков: 54;
• Среднее количество игр за карьеру в НХЛ: 310;
• Среднее количество голов за карьеру в НХЛ: 46;
• Среднее количество очков за карьеру в НХЛ: 141;
• Среднее количество штрафных минут за карьеру в НХЛ: 351.

Ссылки

• [www.hockeydb.com/ihdb/draft/nhl1981e.html Драфт НХЛ 1981 года]  (англ.) на [www.hockeydb.com The Internet Hockey Database]  (англ.)
• [www.hockeydraftcentral.com/1981/81main.htm HockeyDraftCentral.com]  (англ.)

См. также

Сезон НХЛ 1981/82

Отрывок, характеризующий Драфт НХЛ 1981

– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.