Драфт НХЛ 1994
Драфт НХЛ 1994 года | |||
---|---|---|---|
Основная Информация | |||
Дата | 28 июня 1994 | ||
Место | Хартфорд Цивик-центр, Хартфорд | ||
Игроков выбрано | 286 | ||
Первый выбор | Эд Жовановски | ||
Команда | «Флорида Пантерз» | ||
Драфт НХЛ
|
Драфт НХЛ 1994 года прошёл в городе Хартфорд, штат Коннектикут, США 28 июня 1994 года. Команды лиги закрепили за собой права на 286 молодых хоккеистов. Из этого числа было выбрано 32 представителя бывших союзных республик СССР
Первым номером стал канадский защитник Эд Жовановски — права на него были закреплены клубом «Флорида Пантерз».
В первом раунде было выбрано 5 представителей бывших союзных республик (все пятеро — россияне). Под общим 2-м номером «Анахайм Майти Дакс» взял защитника из клуба «Крылья Советов» Олега Твердовского, под 15-м номером «Вашингтон Кэпиталз» выбрал крайнего нападающего ЦСКА Александра Харламова, 21-м «Бостон Брюинз» взял вратаря «Молота-Прикамье» Евгения Рябчикова, 23-м в «Детройт Ред Уингз» ушёл защитник ЦСКА Ян Голубовский и 25-м в «Нью-Джерси Девилз» — крайний нападающий Вадим Шарифьянов.
Содержание
Выбор игроков
Обозначения: В — вратарь; З — защитник; ЛН — левый нападающий; ПН — правый нападающий; ЦН — центральный нападающий; Н — нападающий (обычно крайний форвард)
Выделены обладатели Кубка Стэнли
Раунд 1
Раунд 2
# | Игрок | Национальность | Команда НХЛ |
---|---|---|---|
27 | Ретт Уорренер (З) | Канада | Флорида Пантерз |
28 | Юхан Давидссон (ЦН) | Швеция | Анахайм Майти Дакс |
29 | Станислав Нецкарж (З) | Чехия | Оттава Сенаторз |
30 | Дерон Куинт (З) | США | Виннипег Джетс |
31 | Джейсон Подоллан (ПН) | Канада | Флорида Пантерз |
32 | Майк Уотт (ЦН) | Канада | Эдмонтон Ойлерз |
33 | Мэтт Джонсон (ЛН) | Канада | Лос-Анджелес Кингз |
34 | Колин Клутье (ЦН) | Канада | Тампа Бэй Лайтнинг |
35 | Йозеф Марга (ЦН/З) | Чехия | Квебек Нордикс |
36 | Райан Джонсон (ЦН) | Канада | Флорида Пантерз |
37 | Ангел Николов (З) | Чехия | Сан-Хосе Шаркс |
38 | Джейсон Холланд (З) | Канада | Нью-Йорк Айлендерс |
39 | Робб Гордон (ЦН) | Канада | Ванкувер Кэнакс |
40 | Жан-Ив Леру (ЛН) | Канада | Чикаго Блэкхокс |
41 | Скотт Черри (ЛН) | Канада | Вашингтон Кэпиталз |
42 | Дэйв Скетчард (ЦН) | Канада | Ванкувер Кэнакс |
43 | Кёртис Браун (ЦН) | Канада | Баффало Сейбрз |
44 | Жозе Теодор (В) | Канада | Монреаль Канадиенс |
45 | Дмитрий Рябыкин (З) | Россия | Калгари Флэймз |
46 | Ли Джинман (ЦН) | Канада | Даллас Старз |
47 | Даниель Гоно (ЛН) | Канада | Бостон Брюинз |
48 | Шон Хаггерти (ЛН) | США | Торонто Мейпл Лифс |
49 | Мэтью Дандено (З/ПН) | Канада | Детройт Ред Уингз |
50 | Ричард Пак (ПН/ЦН) | США | Питтсбург Пингвинз |
51 | Патрик Элиаш (ЛН) | Чехия | Нью-Джерси Девилз |
52 | Рудольф Верчик (ЛН) | Словакия | Нью-Йорк Рейнджерс |
Известные игроки, выбранные в следующих раундах
- Вадим Епанчинцев — 3 раунд, 55 номер, «Тампа Бэй Лайтнинг»
- Виталий Ячменёв — 3 раунд, 59 номер, «Лос-Анджелес Кингз»
- Фредрик Модин — 3 раунд, 64 номер, «Торонто Мейпл Лифс»
- Шелдон Сурей — 3 раунд, 71 номер, «Нью-Джерси Девилз»
- Крис Друри — 3 раунд, 72 номер, «Квебек Нордикс»
- Алексей Кривченков — 3 раунд, 76 номер, «Питтсбург Пингвинз»
- Крис Кларк — 3 раунд, 77 номер, «Калгари Флэймз»
- Дэвид Немировски — 4 раунд, 84 номер, «Флорида Пантерз»
- Милан Гейдук — 4 раунд, 87 номер, «Квебек Нордикс»
- Брэд Лукович — 4 раунд, 90 номер, «Нью-Йорк Айлендерс»
- Нильс Экман — 5 раунд, 107 номер, «Калгари Флэймз»
- Сергей Климентьев — 5 раунд, 121 номер, «Баффало Сейбрз»
- Марти Турко — 5 раунд, 124 номер, «Даллас Старз»
- Бэйтс Батталья — 6 раунд, 132 номер, «Анахайм Майти Дакс»
- Даниэль Альфредссон — 6 раунд, 133 номер, «Оттава Сенаторз»
- Александр Селиванов — 6 раунд, 140 номер, «Филадельфия Флайерз»
- Александр Королюк — 6 раунд, 141 номер, «Сан-Хосе Шаркс»
- Стив Плуфф — 7 раунд, 168 номер, «Баффало Сейбрз»
- Шейн Хниди — 7 раунд, 173 номер, «Баффало Сейбрз»
- Раймон Жиру — 8 раунд, 202 номер, «Филадельфия Флайерз»
- Виталий Еремеев — 9 раунд, 209 номер, «Нью-Йорк Рейнджерс»
- Тим Томас — 9 раунд, 217 номер, «Квебек Нордикс»
- Юхан Хедберг — 9 раунд, 218 номер, «Филадельфия Флайерз»
- Евгений Набоков — 9 раунд, 219 номер, «Сан-Хосе Шаркс»
- Томаш Вокоун — 9 раунд, 226 номер, «Монреаль Канадиенс»
- Йорген Йонссон — 9 раунд, 227 номер, «Калгари Флэймз»
- Джон Грэм — 9 раунд, 229 номер, «Бостон Брюинз»
- Стив Салливан — 9 раунд, 233 номер, «Нью-Джерси Девилз»
- Эрик Бултон — 9 раунд, 234 номер, «Нью-Йорк Рейнджерс»
- Рихард Зедник — 10 раунд, 249 номер, «Вашингтон Кэпиталз»
- Сергей Березин — 10 раунд, 256 номер, «Торонто Мейпл Лифс»
- Томас Хольмстрём — 10 раунд, 257 номер, «Детройт Ред Уингз»
- Сергей Тертышный — 11 раунд, 275 номер, «Вашингтон Кэпиталз»
- Ким Юнссон — 11 раунд, 286 номер, «Нью-Йорк Рейнджерс»
Напишите отзыв о статье "Драфт НХЛ 1994"
Примечания
|
Отрывок, характеризующий Драфт НХЛ 1994
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.