Драшусов, Александр Николаевич

Александр Николаевич Драшусов
Дата рождения:	5 (17) апреля 1816(1816-04-17)
Место рождения:	Москва, Российская империя
Дата смерти:	2 (14) декабря 1890(1890-12-14) (74 года)
Место смерти:	Москва, Российская империя
Страна:	Российская империя Российская империя
Научная сфера:	астрономия
Место работы:	Московский университет Обсерватория Московского университета
Учёное звание:	Профессор
Альма-матер:	Московский университет

Александр Николаевич Драшусов (1816—1890) — русский астроном.

Биография

Отец Александра, Никола-Шарль-Иоанн Сушар(д) (1783—1851), прибыл в Россию во время царствования Александра I и, выдержав в 1818 экзамен в Московском университете, преподавал французский язык в женских институтах — Екатерининском и Александровском. Никола Сушард принял православие и женился на Евгении Антоновне Богданович, дочери бригадира, смоленской помещице. В 1826 получил разрешение Николая I переменить иностранное имя на русское. Новая фамилия с одобрения императора образовалась путём прочтения старой фамилии — Сушард — справа налево c прибавлением обычного русского окончания «-ов». В числе других учителей его приглашали в дом Достоевских преподавать французский язык детям Михаилу и Фёдору. Ф. М. Достоевский позже вывел Сушарда под фамилией Тушар в романе «Подросток».

Высшее образование А. Н. Драшусов получил (как и его брат Владимир (1819—1883)) на физико-математическом факультете Московского университета. Будучи студентом, за сочинение на тему «Аналитическое изложение системы Коперника» он получил золотую медаль (в это же время кандидатскую диссертацию на эту же тему готовил А. И. Герцен), а по окончании университетского курса — звание кандидата и был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. Давал братьям Михаилу и Фёдору Достоевским уроки математики.

В декабре 1837 года он был отправлен за границу на стажировку по астрономии и физике. На протяжении 2,5 лет был в университетах и обсерваториях Италии, Германии и Швейцарии, посещал лекции Литрова, Эттингсгаузена, Штейнгеля. После возвращения из заграничной командировки в 1840 году назначен адъюнктом по кафедре астрономии Московского университета, в 1844—1855 годах работал в обсерватории университета, в 1851 году возглавил обсерваторию после отставки Д. М. Перевощикова. По поручению Русского географического общества летом 1847 года проводил измерения географических координат 6 городов во Владимирской губернии и результаты изложил в своей магистерской диссертации «Об определении географических положений с помощью пассажной трубы и хронометра», которую защитил в 1860 году в университете святого Владимира. В 1855 году ушел из университета и обсерватории и некоторое время был членом губернского присутствия в Рязани.

Разработал проект перестройки Московской обсерватории, которая и была проведена под его руководством, начиная с 1844 года. Приобрел и установил в обсерватории новые инструменты, в том числе меридианный круг Репсольда, на котором в 1853—1855 провел наблюдения незадолго перед тем открытого Нептуна и околополярных звезд. Наблюдения Драшусова были впоследствии обработаны А. П. Соколовым и опубликованы в «Анналах Московской обсерватории». Перевел на русский язык и издал в 1861 году «Очерки по астрономии» Дж. Ф. В. Гершеля.

Пожалован в титулярные советники 25 марта 1852 года, в коллежские асессоры — 4 ноября 1852 года. За ним состояло имение Панкино Пронского уезда Рязанской губернии.

Семья

Был женат на Елизавете Алексеевне, урождённой Ошаниной (1817—1884), которая была известной в своё время писательницей и мемуаристкой. Елизавета помогала брату мужа, Владимиру Николаевичу Драшусову, выпускать «Московский иллюстрированный листок», публиковала свои очерки и стихи в журналах. Её перу принадлежат, в частности, воспоминания о панихиде и похоронах А. С. Пушкина, опубликованные в Русском Вестнике за 1881 год.

Из детей Александра Николаевича и Елизаветы Алексеевны наиболее известен старший сын Владимир Александрович Драшусов (1850—1912), действительный тайный советник, член Госсовета, предводитель дворянства Рязанской губернии в 1902—1912 годах. Младший сын, Евгений Александрович Драшусов, был военным, участвовал в Русско-турецкой войне 1877—1878 годов в качестве помощника главного уполномоченного на Кавказе — его сыновья, Николай и Евгений, стали морскими офицерами.

Литература

• Блажко С. Н., История Московской астрономической обсерватории в связи с преподаванием астрономии в университете (1824—1920). — В кн.: «Учёные записки МГУ», 1940, в. 58.
• Колчинский И.Г.,Корсунь А.А.,Родригес М.Г. Астрономы.Биографический справочник. — Киев: Наукова думка, 1986.
• Русский биографический словарь А. А. Половцова

Ссылки

• Егорова Е. Н. [www.proza.ru/2010/04/06/474 Жизнь и поэтическое творчество Владимира <Евгеньевича> Драшусова]. Проза.ру. Проверено 13 декабря 2011. [www.webcitation.org/67aunOk40 Архивировано из первоисточника 12 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Драшусов, Александр Николаевич

– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.