Древнедатский язык

Древнедатский язык
Самоназвание:	dansk tunga
Страны:	Дания
Общее число говорящих:	0
Статус:	Мёртвый язык
Вымер:	в начале XVI века развился в датский язык
Классификация
Категория:	Языки Евразии
Индоевропейская семья Германская ветвь Скандинавская группа Континентальная подгруппа Восточноскандинавский кластер
Письменность:	руническое, затем латиница
См. также: Проект:Лингвистика

Древнедатский язык — один из вымерших языков из группы германских языков (северная подгруппа) индоевропейской языковой семьи. Представляет собой раннюю форму датского языка, распространённую с IX до XVI века (приблизительно до 1525 г.) на полуострове Ютландия и островах Фюн, Зеландия, Фальстер, Лолланн, Борнхольм, части Северо-Фризских и др. островов. На этом языке сделаны погребальные, посвятительные и юридические надписи на рунических камнях, надгробных памятниках, печатях и монетах обнаруженных на территории нынешней Дании, а также многочисленные рукописи (юридические документы, письма, послания и т.п.).

Согласно речи, которую держал Хемминг Гад в 1510 году перед жителями Любека, на древнедатском уже почти не говорили в самой самой Дании, хотя он ещё сохранялся в на отдаленных датских островах. С его слов датчане не стали говорить, не как раньше, а выталкивают свои слова так, словно они собираются кашлять.

История и особенности языка

Из общескандинавского языка-основы в IX веке выделились три ветви, одна из которых и образовала древнедатский язык. В IX—X вв. начали появляться особенности, отличающие древнедатский язык от остальных скандинавских языков. Так в X веке произошли фонетические изменения:

• часть дифтонгов перешла в монофтонги;
• интервокальные глухие смычные p, t, k перешли в звонкие спиранты b, d, g, фрикативные или полугласные [w], [ð], [ɣ] (т. н. «датский перебой согласных» в XII—XIII вв.);
• исчезла долгота согласных;
• произошла нейтрализация гласных в безударных слогах, при этом звуки [a], [i] и [u] перешла в [æ] или, иногда, [e];
• появился толчок, заменивший музыкальное ударение (XII—XIII вв.).

В датской грамматике:

• четырёхпадежная система склонения заменилась двухпадежной, при этом остались только общий и родительный падежи, причём позднее почти исчез и родительный падеж;
• трёхродовая система уступила место двухродовой;
• исчезло спряжение глагола по лицам.

Словарный состав датского языка в это время пополнился заимствованными словами, особенно из нижненемецкого языка (XIII—XIV вв.).

В ходе Реформации расширилась область применения датского языка, и это оказало большое влияние на его развитие, в результате чего:

• исчезло изменение глагола по числам;
• закрепился современный порядок слов;
• развился синтаксис сложного предложения;

В этот период значительно пополнилась лексика, в том числе за счёт заимствований из немецкого, английского и французского языков. Как и другие родственные ему языки (за исключением исландского), особенное сильное влияние на лексику древнедатского языка оказали средненижнемецкого языка. Из всех скандинавских языков древнедатский в наибольшей степени был склонен к инновациям: все изменения происходили в нём раньше и глубже, чем в других скандинавских языках.

XVI столетие стало эпохой упадка древнедатского языка, так как языком учёных и литераторов был латинский, а высших сфер датского общества — немецкий и отчасти французский языки.

Начало XVIII века ознаменовалось появлением новодатского языка, ключевое место в становлении которого принадлежит Людвигу Хольбергу (1684—1704), создавшему литературный датский язык. Как в норвежском риксмоле и в среднеанглийском, в новодатском произошло совпадение всех конечных гласных в одном -е, в результате чего современная датская морфология упростилась почти до уровня английской.

Памятники древнедатского языка

Рунические памятники

Самыми старыми памятниками древнедатского языка являются около 200 рунических надписей, написанные младшими рунами, относящихся к периоду между 800 и 1100 годами. Этот период рассматривается учёными-скандинавистами как время расцвета древнедатского рунического письма. В группу древнейших надписей (IX в.) входят надписи на камнях из Сноллелева на о. Зеландии, Флемлёсе и Хельнэса на о. Фюн. Более длинные надписи из Трюггевэльде на о. Зеландии и Главндрупа на о. Фюн относятся ко времени около 900 г. Надписи представляют собой своеобразные заклинания, направленные против того, кто попытался бы повредить памятник.

Надпись на главндрупском камне, поставленном на могиле вождя (goði), – самая длинная из всех древнедатских надписей. Надпись охватывает три стороны камня и написана бустрофедоном. Надпись гласит:

• AP raknhiltr ' sa¶ti ' stain þonsi ' auft ¶ ala ' saulua kuþa ¶ uia l(i)þs haiþuiarþan þia¶kn
• AQ raknhiltr ' sa¶ti ' stain þonsi ' auft ¶ ala ' saulua kuþa ¶ uial(i)þs haiþuiarþan þia¶kn
• B ala ' suniʀ ' karþu ¶ kubl ' þausi ' aft ' faþur ¶ sin ' auk ' hons ' kuna ' auft ¶ uar ' sin ' in ' suti ' raist ' run¶aʀ ' þasi ' aft ' trutin ' sin ¶ þur ' uiki ' þasi ' runaʀ
• C at ' rita ' sa ' uarþi ' is ' stain þansi ¶ ailti ' iþa aft ' onon ' traki

что значит:

• AP Рагнхильдр поместил этот камень в память о Али Бледном, священника из святилища, почетного человека в свите.
• AQ Рагнхильдр поместил этот камень в память о Али, священника Sølve, почетного человека из святилища в свите.
• B Сыновья Алли сделали этот памятник в память об их отце, и его жена в память о муже. И Соути вырезал эти руны в память господина своего. Пусть Тор освятит эти руны.
• C Нет покоя после смерти кто посмеет осквернить могилу или забрать камень с места, поставить его в память другого.

• Glavendrup stone 03.JPG

  Камень из Главндрупа, лицевая сторона

• Denmark-Glavendrup rune stone-back.jpg

  Камень из Главндрупа, тыльная сторона

• Glavendrup stone 02.JPG

  Камень из Главндрупа, боковая сторона

• The Tryggevælde Runic Stone.jpg

  Камень из Трюггевэльде, лицевая сторона

• Sørupstenen.jpg

  Камень из Сёрюпа, зарисовка археолога Юлиуса Петерсена

• Høje taastrup.jpg

  Камень из Каллерупа, лицевая сторона

Рукописные памятники

В Дании руны практически не пользовались для записей на пергаменте. Рукописи записывались преимущественно на латыни или с использованием латинского алфавита. Одна из немногих дошедших до нас рунических рукописей это называемый "Рунический кодекс" (Codex runicus) конца XIII в. с записью "Сканского права" (Skånske Lov), который хоть и записан рунами, но представляет собой список с рукописи выполненной латиницей.

Самыми старыми рукописными памятниками древнедатского языка на латинице, которые дошли до нас, являются сборники законов:

• «Skånske Lov» — вторая рукопись "Сканского права" (1203-22 гг.), называемая рукопись Хадорфа (Hadorph)
• «Skånsk Kirkelov» — Сканское церковное право
• «Valdemars sjaellandske Lov» — "Зеландское право Вальдемара", рукопись монаха Иоганна Ютландца
• «Absalons sjaellandske Kirkelov» — "Зеландское право Эрика", рукопись монаха Иоганна Ютландца
• «Jyske Lov» — Ютландское право (1241 г.)
• Flensborg Stadsret — "Право города Фленсбурга"

Как видно, это записи областных законов, которые представляли собой образцы права в различных областях датского государства: Сконе, Зеландии, Ютландии, Шлезвиге. Почти такими же древними являются и некоторые фрагменты из сборника легенд и несколько книг, в первую очередь "Харпестренг" (Harpestreng) и "Поземельную роспись короля Вальдемара" (Valdemars Jordebog), сообщающую в датской форме тысячи географических названий.

Образцом древнедатского текста того периода на латинице может служить отрывок из кодекса законов Ютландии (Jyske Lov):

Fangær man saar i hor seng mæth annæns mansz kunæ. oc kumær han burt liuænd....

Если мужчина словит в семейной кровати другого мужчину, и тот уйдет в живых...

— Jyske Lov, 1241 Pedersen, Inge Lise. Sprogsamfundets Historie. — Dansklærerforeningen, 1996.

• CodexRunicus Dream.jpg

  Страница из Codex runicus

• Codex Holmiensis CE 1350.jpg

  Страница из Codex Holmiensis (список «Jyske Lov»)

• Codex Holmiensis or Jyske Lov.JPG

  Разворот Codex Holmiensis (список «Jyske Lov»)

• B74detail.jpg

  Страница из "Skånske Lov"

• FalsterboPrivileg1220.jpg

  Рукопись короля Вальдемара II о торговых привилегиях для города Любека в Скане

• Scania Churchlaw.jpg

  Страница из Skånsk Kirkelov

Язык этих рукописей отличается от языка исландских, норвежских и шведских памятников того же времени. Этот язык не является единообразным для всей Дании – на областных законах лежит ясный отпечаток диалекта определенной области, потому что общего для всего государства письменного языка еще нет.

Книги

В 1495 г. вышла первая печатная книга на древнедатском языке "Den danske Rimkrøniken" ("Датская рифмованная хроника"), состоящая из ряда стихов о жизни и деяниях датских королях дохристианского периода. Стихи в хронике были написаны так, как будто они писались от лица самих королей. Книга была напечатана в Копенгагене голландцем Готфридом Геменом.

Некоторое обновление древнедатского языка произвела Реформация, выдающимся памятником языка которой является первое издание Библии на древнедатском языке («Christian III’s Bibel»). Перевод с латинского был сделан на зеландском наречии, которое с этих пор и становится господствующим в стране как для обыкновенной разговорной, так и для литературной речи. Другой выдающийся памятник древнедатского языка середины XVI века это "Danmarks Riges Krønike" — перевод "Gesta Danorum" Саксона Грамматика.

См. также

• Датский язык
• История Дании
• Руническое письмо
• Рунический камень

Литература

• Макаев Э.А. [www.bulgari-istoria-2010.com/booksRu/E_a_Makaev_Yazyk_Drevneyshikh_Runicheskikh_Nadpisey.pdf Язык древнейших рунических надписей (лингвистический и историко-филологический анализ)] / Под ред. М. С. Кожуховой. — Москва: Едиториал УРСС, 2002. — 156 с.
• Вессен Э. [www.booksite.ru/fulltext/vessen/text.pdf Скандинавские языки] / Под ред. С. Д. Кацнельсона. — Москва: Издательство иностранной литературы, 1949. — С. 86-93. — 166 с.
• Paul Diderichsen, Holder M Nielsen. Fragmenter af gammeldanske Haandskrifter / Universitets-jubilæets danske samfund. — København: I kommission hos J.H. Schultz, 1931-1937. — 340 p.
• C. J. Brandt. Gammeldansk Læsebog: en Håndbog i vor ældre Litteratur på Modersmålet. — København: C. G. Iversen, 1857. — 182 p.
• Jons Brøndum-Nielsen. Gammeldansk Grammatik. — København, 1928-1935. — Vol. I-III.
• Knud Knudsen. Gammel dansk som et „andet Sprog“ æn gl. norsk. — København, 1887.

Ссылки

• [gammeldanskordbog.dk Gammeldansk Ordbog] (рус. "Древнедатский словарь") (датск.). Det Danske Sprog- og Litteraturselskab. Проверено 26 октября 2016.
• [archive.org/details/den-kbd-pil-130017586352-001 Den danske Rimkrønike] (рус. "Датская рифмованная хроника") (датск.). Проверено 26 октября 2016.

Отрывок, характеризующий Древнедатский язык

– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.